Евангелие: читать или почитать?
Когда мне показывают подарочные издания в дорогих переплетах и роскошных коробках, душа моя горит негодованием.
Дьякон несет Евангелие к Царским вратам и высоко держит его, пока мы поем «Воскресение Христово видевше», и лишь потом кладет на аналой в центре храма, чтобы можно было всем к нему приложиться – в этот момент сама Книга символизирует Христа, поэтому вызывает такое исключительное и очень понятное почтение. Но порой возникает вопрос: Евангелие в церкви – для чтения или почитания? Потому что, мне кажется, мы временами увлекаемся, и религиозная форма незаметно отчуждается от духовного содержания.
Архимандрит Савва (Мажуко)
Спросили одного ученого:
– Какие духовные упражнения вы предпочитаете?
– Я подчеркиваю в книгах! – ответил профессор и тут же вызвал у меня симпатию и понимание. Потому что из всех духовных упражнений подчеркивать в книгах – мое любимое. Конечно, у меня множество блокнотов, тетрадок, карточек, но читать книгу без карандаша я уже просто не в состоянии. Подчеркнуть, выделить, сделать пометки на полях – это здорово помогает вниманию, это работа мысли, оставляющая физически различимый след, по которому можно пройтись снова и снова, как по руслу, пробитому потоком любопытства и восхищения, словом, когда рассудок с эмоциями заодно, дело непременно заканчивается «наскальными надписями».
Хороший навык, согласитесь. Однако эта привычка здорово мешала мне читать Евангелие. Церковь воспитывает особое благоговение к этой книге. В храме вы не увидите просто Евангелие, нет, это будет непременно книга в тяжелом окладе, часто с застежками и расшитой закладкой, которая всегда лежит на Престоле – самом святом месте православного храма. Когда наступает момент чтения, книгу нельзя просто снять с Престола, нет – дьякон или священник дважды крестятся, целуют Престол, крестятся третий раз и только потом берут Евангелие, перед которым всегда несется свеча.
После чтения воскресного зачала на всенощной в субботу дьякон несет Евангелие к Царским вратам и высоко держит его, пока мы поем «Воскресение Христово видевше», и лишь потом кладет на аналой в центре храма, чтобы можно было всем к нему приложиться, потому что в этот момент сама Книга символизирует Христа, поэтому вызывает такое исключительное и очень понятное почтение.
Но порой возникает вопрос: Евангелие в церкви – для чтения или почитания?
Потому что, мне кажется, мы временами увлекаемся, и религиозная форма незаметно отчуждается от духовного содержания.
Евангелие мы видим на исповеди, слушаем на крещении и венчании, монашеском постриге и отпевании, даже на освящении квартиры, однако для этих особых случаев и Евангелие используется особое. Я не говорю про текст, я говорю про книгу, которая из источника воды живой превращается в орнамент.
Ирина Одоевцева вспоминает, что среди почитателей поэзии Гумилёва была его кухарка Паша, которая всегда подкрадывалась послушать его чтение. Это всегда удивляло Гумилёва, который не мог поверить, что она там что-нибудь понимает, и он однажды спросил:
«– Нравится вам, Паша?
Она застыдилась, опустила голову и прикрыла рот рукой:
– До чего уж нравится! Непонятно и чувствительно. Совсем как раньше в церкви бывало».
Почему-то раз церковь, значит – непонятно и чувствительно. Да и как понять простому человеку евангельские славянизмы: «не сердце ли наю горя бе в наю» и «она же беста дряхла о словеси сем».
Дело в том, что Библия пришла к нашему народу несколько позже, чем православие. Впервые полный текст Писания на славянском языке был издан в 1751 году – так называемая Елизаветинская Библия. Однако уже в год издания она стала библиографической редкостью. А появление Библии на русском языке приходится на конец XIX века – 1876 год. Конечно, можно спорить о доступности текста, о более ранних переводах, но все эти разговоры упираются в один еще более жуткий факт: согласно переписи Российской империи за 1897 год, почти восемьдесят процентов населения не умели читать и писать. И можно было еще больше издавать Библий и богословских трактатов, но темному люду от этого не становилось светлее. Мать Мария Скобцова вспоминала, как однажды на одной из знаменитых сред в башне Вячеслава Иванова ее буквально пронзила мысль: мы здесь сидим всю ночь, читая в подлиннике Еврипида и разбирая тонкости поэзии французских символистов, а в это время большая часть русского народа не умеет даже читать!
Однако именно эти безграмотные люди формировали церковное благочестие, расставляли акценты и определяли православный стиль жизни. В Белоруссии на молебнах, когда читают Евангелие, люди стараются подставить голову под Книгу, ведь не важно, что читают, о чем говорит этот текст, важно, что это – божественная книга, и, если ее положить на голову больному ребенку, он перестанет плакать.
– Кланяйся, цалуй и спасёсся! – так учила меня одна старушка.
Так Евангелие стало магическим орнаментом, и я пишу это, делая оговорку, потому что у меня вызывают глубокое уважение и сочувствие эти жесты народного благочестия, безошибочно опознающие подлинность и религиозную глубину. Но ведь религии и благоговения недостаточно. Евангелие – это не просто некий сакральный предмет, это книга, которую надо изучать и прорабатывать.
У нас ведь давно уже тотальная грамотность, что же мы продолжаем смотреть на Евангелие в церкви как на священную реликвию, даже не как на икону, а как на мощи давно умершего, но очень уважаемого и сильного подвижника?
Когда мне показывают подарочные Евангелия в дорогих переплетах и роскошных коробках, душа моя горит негодованием, ведь это издание не для чтения, а для интерьера, вы не будете с этой книгой работать, в лучшем случае вы поставите ее к иконам, как рекомендовал святитель Игнатий Брянчанинов, и уж совершенно точно вы не станете в ней подчеркивать. Когда умирает священник или епископ, покойного облачают во все богослужебные одежды, закрывают лицо особым покрывалом, а в руки кладут Крест и Евангелие. И слушайте дальше: Евангелие хоронят вместе со священником! Какое кощунство! Но в нем есть свой горький символизм.
Сегодня даже налажено производство особых церемониальных Евангелий. Например, если рукополагают человека в епископы, он должен купить особое издание Четвероевангелия, которое будет возложено ему на голову в момент хиротонии. В этом издании оставляются отдельные чистые страницы, где архиереи, участвующие в рукоположении, оставляют свои подписи. Это памятное Евангелие. Оно для памяти и лирических воспоминаний, не для чтения!
В древнем «Уставе святого Кортага», написанном в VII веке ирландскими подвижниками, есть такие пронзительные слова:
«Ничего не разумеющий в Слове Божием не сын, но пасынок Церкви.
Знай, что всякий не просвещенный Евангелием человек, не читающий Писание мирянин или клирик, – не истинный ученик и слуга Господа».
Перечитайте этот отрывок еще и еще раз.
Ведь это страшно: человек, который не знает Писания, не может считать себя христианином!
Не просто знать Писание – читать Писание, разуметь, то есть понимать – вот что вводит религиозного человека в разряд сыновей и истинных учеников. Сколько же из православных могут считать себя христианами в таком случае? И сколько их было за столетья всеобщей безграмотности? Позвольте мне не отвечать на эти грустные вопросы. Они задавались не для ответов, а для размышления.
Поэтому я зову читать и изучать Писание, даже ломая привычные формы благочестия, позволяя себе читать эту святую и божественную книгу с карандашом в руках.
Давайте подчеркивать в Евангелии! Давайте делать выписки, сравнивать переводы, осваивать древние языки, учить текст наизусть! Нам можно! Потому что мы не пасынки и квартиранты, а дети Божии и ученики Христа!
Дьякон несет Евангелие к Царским вратам и высоко держит его, пока мы поем «Воскресение Христово видевше», и лишь потом кладет на аналой в центре храма, чтобы можно было всем к нему приложиться – в этот момент сама Книга символизирует Христа, поэтому вызывает такое исключительное и очень понятное почтение. Но порой возникает вопрос: Евангелие в церкви – для чтения или почитания? Потому что, мне кажется, мы временами увлекаемся, и религиозная форма незаметно отчуждается от духовного содержания.Архимандрит Савва (Мажуко)
Спросили одного ученого:
– Какие духовные упражнения вы предпочитаете?
– Я подчеркиваю в книгах! – ответил профессор и тут же вызвал у меня симпатию и понимание. Потому что из всех духовных упражнений подчеркивать в книгах – мое любимое. Конечно, у меня множество блокнотов, тетрадок, карточек, но читать книгу без карандаша я уже просто не в состоянии. Подчеркнуть, выделить, сделать пометки на полях – это здорово помогает вниманию, это работа мысли, оставляющая физически различимый след, по которому можно пройтись снова и снова, как по руслу, пробитому потоком любопытства и восхищения, словом, когда рассудок с эмоциями заодно, дело непременно заканчивается «наскальными надписями».
Хороший навык, согласитесь. Однако эта привычка здорово мешала мне читать Евангелие. Церковь воспитывает особое благоговение к этой книге. В храме вы не увидите просто Евангелие, нет, это будет непременно книга в тяжелом окладе, часто с застежками и расшитой закладкой, которая всегда лежит на Престоле – самом святом месте православного храма. Когда наступает момент чтения, книгу нельзя просто снять с Престола, нет – дьякон или священник дважды крестятся, целуют Престол, крестятся третий раз и только потом берут Евангелие, перед которым всегда несется свеча.
После чтения воскресного зачала на всенощной в субботу дьякон несет Евангелие к Царским вратам и высоко держит его, пока мы поем «Воскресение Христово видевше», и лишь потом кладет на аналой в центре храма, чтобы можно было всем к нему приложиться, потому что в этот момент сама Книга символизирует Христа, поэтому вызывает такое исключительное и очень понятное почтение.
Но порой возникает вопрос: Евангелие в церкви – для чтения или почитания?
Потому что, мне кажется, мы временами увлекаемся, и религиозная форма незаметно отчуждается от духовного содержания.
Евангелие мы видим на исповеди, слушаем на крещении и венчании, монашеском постриге и отпевании, даже на освящении квартиры, однако для этих особых случаев и Евангелие используется особое. Я не говорю про текст, я говорю про книгу, которая из источника воды живой превращается в орнамент.
Ирина Одоевцева вспоминает, что среди почитателей поэзии Гумилёва была его кухарка Паша, которая всегда подкрадывалась послушать его чтение. Это всегда удивляло Гумилёва, который не мог поверить, что она там что-нибудь понимает, и он однажды спросил:
«– Нравится вам, Паша?
Она застыдилась, опустила голову и прикрыла рот рукой:
– До чего уж нравится! Непонятно и чувствительно. Совсем как раньше в церкви бывало».
Почему-то раз церковь, значит – непонятно и чувствительно. Да и как понять простому человеку евангельские славянизмы: «не сердце ли наю горя бе в наю» и «она же беста дряхла о словеси сем».
Дело в том, что Библия пришла к нашему народу несколько позже, чем православие. Впервые полный текст Писания на славянском языке был издан в 1751 году – так называемая Елизаветинская Библия. Однако уже в год издания она стала библиографической редкостью. А появление Библии на русском языке приходится на конец XIX века – 1876 год. Конечно, можно спорить о доступности текста, о более ранних переводах, но все эти разговоры упираются в один еще более жуткий факт: согласно переписи Российской империи за 1897 год, почти восемьдесят процентов населения не умели читать и писать. И можно было еще больше издавать Библий и богословских трактатов, но темному люду от этого не становилось светлее. Мать Мария Скобцова вспоминала, как однажды на одной из знаменитых сред в башне Вячеслава Иванова ее буквально пронзила мысль: мы здесь сидим всю ночь, читая в подлиннике Еврипида и разбирая тонкости поэзии французских символистов, а в это время большая часть русского народа не умеет даже читать!
Однако именно эти безграмотные люди формировали церковное благочестие, расставляли акценты и определяли православный стиль жизни. В Белоруссии на молебнах, когда читают Евангелие, люди стараются подставить голову под Книгу, ведь не важно, что читают, о чем говорит этот текст, важно, что это – божественная книга, и, если ее положить на голову больному ребенку, он перестанет плакать.
– Кланяйся, цалуй и спасёсся! – так учила меня одна старушка.
Так Евангелие стало магическим орнаментом, и я пишу это, делая оговорку, потому что у меня вызывают глубокое уважение и сочувствие эти жесты народного благочестия, безошибочно опознающие подлинность и религиозную глубину. Но ведь религии и благоговения недостаточно. Евангелие – это не просто некий сакральный предмет, это книга, которую надо изучать и прорабатывать.
У нас ведь давно уже тотальная грамотность, что же мы продолжаем смотреть на Евангелие в церкви как на священную реликвию, даже не как на икону, а как на мощи давно умершего, но очень уважаемого и сильного подвижника?
Когда мне показывают подарочные Евангелия в дорогих переплетах и роскошных коробках, душа моя горит негодованием, ведь это издание не для чтения, а для интерьера, вы не будете с этой книгой работать, в лучшем случае вы поставите ее к иконам, как рекомендовал святитель Игнатий Брянчанинов, и уж совершенно точно вы не станете в ней подчеркивать. Когда умирает священник или епископ, покойного облачают во все богослужебные одежды, закрывают лицо особым покрывалом, а в руки кладут Крест и Евангелие. И слушайте дальше: Евангелие хоронят вместе со священником! Какое кощунство! Но в нем есть свой горький символизм.
Сегодня даже налажено производство особых церемониальных Евангелий. Например, если рукополагают человека в епископы, он должен купить особое издание Четвероевангелия, которое будет возложено ему на голову в момент хиротонии. В этом издании оставляются отдельные чистые страницы, где архиереи, участвующие в рукоположении, оставляют свои подписи. Это памятное Евангелие. Оно для памяти и лирических воспоминаний, не для чтения!
В древнем «Уставе святого Кортага», написанном в VII веке ирландскими подвижниками, есть такие пронзительные слова:
«Ничего не разумеющий в Слове Божием не сын, но пасынок Церкви.
Знай, что всякий не просвещенный Евангелием человек, не читающий Писание мирянин или клирик, – не истинный ученик и слуга Господа».
Перечитайте этот отрывок еще и еще раз.
Ведь это страшно: человек, который не знает Писания, не может считать себя христианином!
Не просто знать Писание – читать Писание, разуметь, то есть понимать – вот что вводит религиозного человека в разряд сыновей и истинных учеников. Сколько же из православных могут считать себя христианами в таком случае? И сколько их было за столетья всеобщей безграмотности? Позвольте мне не отвечать на эти грустные вопросы. Они задавались не для ответов, а для размышления.
Поэтому я зову читать и изучать Писание, даже ломая привычные формы благочестия, позволяя себе читать эту святую и божественную книгу с карандашом в руках.
Давайте подчеркивать в Евангелии! Давайте делать выписки, сравнивать переводы, осваивать древние языки, учить текст наизусть! Нам можно! Потому что мы не пасынки и квартиранты, а дети Божии и ученики Христа!
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
