Батюшка в поиске: священник, работающий в поисковом отряде Лизы Алерт
С саратовским отрядом «Лиза Алерт» я познакомился уже больше года назад. Сначала с инфоргом Надеждой Якубовой, которая проводила занятие для класса, в котором учится мой сын. Я попросил визитку на всякий случай, с интересом послушал о том, как вести себя, если ты вдруг потерялся, и подумал о том, что, наверное, неплохо было бы при случае как-то поучаствовать и помочь ребятам. Тем более что во время поисков всегда нужны добровольцы. Случай представился в минувшем октябре.
Священник Андрей Мизюк
Историю погибшей Лизы Киселевой знают сегодня, наверное, все. Этот поиск был особенным. И для саратовского отряда, да и, пожалуй, за всю историю «Лизы Алерт» тоже. Беспрецедентный по количеству принявших участие в поисках добровольцев. Более 4000 человек. Беда, которая всколыхнула город и которая стала своего рода лакмусовой бумажкой, проверкой для людей. И все же проверку мы эту прошли. И еще это было колоссальное испытание для ребят из отряда.
Формировать «лисы» (группы поиска), регистрировать огромное количество людей, отрабатывать районы и квадраты поиска на карте, делать этот поиск максимально эффективным и грамотным – это то, с чем пришлось справляться немногочисленным координаторам и инфоргам в эти два дня практически без перерыва и сна. Уже из личного общения с некоторыми я узнавал, что спать кому-то не пришлось вовсе, пока не стало ясно, что девочка погибла, а ее убийца найден и арестован. И это испытание саратовские «Лиза Алерт» выдержали, несмотря на часто совсем не объективную критику, которая была и в дни поиска, и после него.
Просто, чтобы понять: «Лиза Алерт» действует и работает по установленным правилам и алгоритмам. Человек, пришедший на помощь, не может быть сразу отправлен на выполнение задачи. Его регистрируют, пишут и сохраняют его данные, прикрепляют к кому-то из старших, более опытных поисковиков и, более того, по окончанию выполнения задачи от него требуется сообщить о результате, любом, каким бы он ни был, а если он уезжает домой, то еще и сообщить о том, что он добрался.
А теперь можно представить, в каком авральном режиме работали девушки, регистрирующие эти огромные потоки добровольцев, и какой натиск пришлось сдерживать координаторам, назначающим поисковые задачи. Не в какое-то место наугад, а по действительно актуальному, еще не проработанному маршруту поиска. Маршруту, который согласовывался поисковиками с полицией и Следственным комитетом. Поэтому вполне объяснимы были и очереди в штабе. Хотя многие возмущались.
– С внешней стороны любой поиск излишне романтизирован, кажется, что это – прочес леса, исследование заброшек, поиск в гаражах, но на деле это кропотливая, а иногда и скучная работа с картами, информацией, версиями, с тем, что требует сидения, мысли, упорства и терпения. Дисциплины.
В том поиске убитой девочки мне повезло работать с опытным поисковиком, который давал советы и объяснял, что и как делать, довелось мне поездить и со стихийно образовавшейся группой поисковиков, занимавшихся поиском самостоятельно, по своей известной только им логике. Разницу почувствовал. Что случилось потом? А потом мне уже не захотелось терять связь с этими ребятами. Поэтому начал помогать удаленно. Перепосты в сети, отслеживание информации. Так я узнал о том, что бывают еще поиски и неактивные. Когда с момента пропажи человека прошло достаточно много времени, от нескольких дней и больше, то работа ведется в большей степени информационная, с прозвоном больниц, максимальным распространением ориентировок в соцсетях, информационных сайтах, в новостях. Выездов и активных поисков в таких ситуациях не бывает, однако вся информация о пропавших людях, независимо от срока давности, находится в работе. Именно поэтому правилом отряда стало и оповещение о результатах поиска: «Найден. Жив» или «Найден. Погиб».
Наверное, вещи, о которых я рассказываю сейчас, не являются ни для кого новостью, но важным для меня лично в работе отряда стало понимание необходимости той дисциплины, по которой работает отряд, исключение стихийности и необдуманности в работе с добровольцами.
Залогом успеха поиска является бережное отношение к тем силам и ресурсам добровольцев, которые помогают в поисках. Нельзя искать человека, рискуя другими.
Именно поэтому – четкое и точное выполнение задач координатора, именно поэтому работа в связке со старшим, именно поэтому осторожность и взаимовыручка, именно поэтому работа в коллективе, в группе. Именно поэтому долгое и порой мучительное ожидание. Но во всем этом есть смысл.
И вот как-то так получилось, что я потихоньку стал вливаться и в другие активные выезды.
Поиск молодого человека в саратовском поселке Ягодная Поляна. Выезжал уже вечером, в темноте, подхватив двух старожилов отряда. На половине пути, на заправке, я слышу о новом для меня сигнале «СТОП ПОИСК!», а еще через минуту выясняется, что потерявшийся найден и жив, но за это время в дороге я общаюсь с опытными поисковиками и узнаю много нового для себя, задаю вопросы и делюсь впечатлениями.
3 часа утра. Развоз ориентировок заканчивается на самой окраине города, в психиатрической больнице. А дальше я развожу по домам двоих поисковиков и в пять часов утра понимаю, что мне пора бы уже и на службу собираться. Успеваю заехать домой, принять душ, переодеться и в 8 утра в храме уже произношу возглас: «Благословенно Царство…» Во время службы начинаю ощущать груз бессонной ночи, но еще и груз неизвестности. Поиски пока не завершились ничем. После литургии и молебна с панихидой ненадолго засыпаю в священнической. Сон прерывается эсэмэской. И как награда за сложную ночь и дорогу: «Найдена. Жива».
Поиск пропавших детей – это почти всегда максимальная мобилизация. Вот и в этот раз приходит предупреждение: «Внимание, готовится активный выезд». В этот раз предстоит сложная и серьезная задача. Выезд далеко в область на поиски мальчика. История Артура Шмыглева, 12-летнего подростка, еще не завершилась. К сожалению. И в этот раз поиск вновь стал беспрецедентным и, наверное, самым сложным. Дорога дальняя. Почти 200 км.
Выезжаем в ночь, увожу в село Песчанка координатора поиска и двоих добровольцев. На месте в полночь. Штаб в местной школе. Условия – зима и лес. А у меня еще и возвращение в город и служба. Через короткое время задача: оклейка ориентировками соседнего села. На улице первые сильные морозы: -18. Скотч плохо клеится на морозе, столбы обледеневшие, в селе мало фонарей и мертвая тишина. Спустя час возвращение в штаб. В это время идет масштабный поиск в соседних селах, исследование старых, брошенных домов, берега реки, колодцев. Мы еще не предполагали, что этот поиск, его активная фаза для отряда затянется почти на 11 дней. 11 дней масштабной и серьезной работы. Прочесы, обходы леса, поиски на берегу, в реке. В штабе работают криминалисты, полиция, Следственный комитет.
Впереди будут бессонные ночи, за рулем и в дороге, утешение и укрепление в литургии по возвращению в город. На поисках я в камуфляжной одежде и высоких сапогах. Некоторые из добровольцев, узнавая, что я священник, перед выполнением задачи брали благословение. И снова о дисциплине: быть нужным в нужное время – это тоже выполнение задачи. И конечно, хочется участвовать, хочется прочесывать, смотреть, искать, помогать. Но не менее важно быть на месте, когда нужно увезти в город уже почти обессилевших поисковиков. Почти ночь ожидания и старт из села в 4 утра. Почти два часа дороги. И важно сохранить внимание и концентрацию. А рано утром это очень нелегко без сна.
Молюсь, прошу об укреплении, заводим машину. В путь. И так несколько рейсов в течение недели на почти 1500 км в общей сложности.
Очень помогли друзья и знакомые в социальных сетях. Помогли средствами на бензин и необходимые продукты для штаба. Сама школа работала в круглосуточном режиме и обеспечивала штаб поиска горячим питанием. На текущий момент, к сожалению, Артур до сих пор не найден. На месте проведены масштабные поиски. Пешими группами было закрыто более 145 задач, 50 маршрутов отработаны автомобильными группами, при помощи беспилотников были осмотрены километры территории. Поиски Артура продолжаются.
Нет, это не ущемляет и не вредит моему служению. Скажу, что теперь оно в какой-то мере получило продолжение и в отряде. Многие знают о том, что я служу священником. И, возможно, это знание очень важно всем нам. Саратовскому отряду еще только пять лет. Но это удивительный, сплоченный и яркий коллектив, семья. Как раз под цвет и суть задуманного некогда движения на поисках Лизы Фомкиной. Большая и интересная семья. Чей труд оплачивается не деньгами и не благами, но искренней благодарностью. И она есть. И ее больше, чем критики. И еще больше конкретных действий и результатов этих людей.
А если вдуматься… Что может быть важнее, чем поиск человека? Не только в таких экстренных и страшных ситуациях. А в себе, например?
Может быть, поэтому и срываются люди вот так вот в ночь и холод, на несколько дней в условия, далекие от комфортных. Радость об обретенной и спасенной жизни не может быть сравнима ни с чем. И, наверное, просто поэтому жить по-прежнему, узнав ее, уже нельзя.
Священник Андрей Мизюк
Историю погибшей Лизы Киселевой знают сегодня, наверное, все. Этот поиск был особенным. И для саратовского отряда, да и, пожалуй, за всю историю «Лизы Алерт» тоже. Беспрецедентный по количеству принявших участие в поисках добровольцев. Более 4000 человек. Беда, которая всколыхнула город и которая стала своего рода лакмусовой бумажкой, проверкой для людей. И все же проверку мы эту прошли. И еще это было колоссальное испытание для ребят из отряда.
Формировать «лисы» (группы поиска), регистрировать огромное количество людей, отрабатывать районы и квадраты поиска на карте, делать этот поиск максимально эффективным и грамотным – это то, с чем пришлось справляться немногочисленным координаторам и инфоргам в эти два дня практически без перерыва и сна. Уже из личного общения с некоторыми я узнавал, что спать кому-то не пришлось вовсе, пока не стало ясно, что девочка погибла, а ее убийца найден и арестован. И это испытание саратовские «Лиза Алерт» выдержали, несмотря на часто совсем не объективную критику, которая была и в дни поиска, и после него.
Просто, чтобы понять: «Лиза Алерт» действует и работает по установленным правилам и алгоритмам. Человек, пришедший на помощь, не может быть сразу отправлен на выполнение задачи. Его регистрируют, пишут и сохраняют его данные, прикрепляют к кому-то из старших, более опытных поисковиков и, более того, по окончанию выполнения задачи от него требуется сообщить о результате, любом, каким бы он ни был, а если он уезжает домой, то еще и сообщить о том, что он добрался.
А теперь можно представить, в каком авральном режиме работали девушки, регистрирующие эти огромные потоки добровольцев, и какой натиск пришлось сдерживать координаторам, назначающим поисковые задачи. Не в какое-то место наугад, а по действительно актуальному, еще не проработанному маршруту поиска. Маршруту, который согласовывался поисковиками с полицией и Следственным комитетом. Поэтому вполне объяснимы были и очереди в штабе. Хотя многие возмущались.
На самом деле это кропотливая и скучная работа
Как-то раз, выезжая на задачу, уже на другом поиске, один из опытных поисковиков сказал мне:– С внешней стороны любой поиск излишне романтизирован, кажется, что это – прочес леса, исследование заброшек, поиск в гаражах, но на деле это кропотливая, а иногда и скучная работа с картами, информацией, версиями, с тем, что требует сидения, мысли, упорства и терпения. Дисциплины.
В том поиске убитой девочки мне повезло работать с опытным поисковиком, который давал советы и объяснял, что и как делать, довелось мне поездить и со стихийно образовавшейся группой поисковиков, занимавшихся поиском самостоятельно, по своей известной только им логике. Разницу почувствовал. Что случилось потом? А потом мне уже не захотелось терять связь с этими ребятами. Поэтому начал помогать удаленно. Перепосты в сети, отслеживание информации. Так я узнал о том, что бывают еще поиски и неактивные. Когда с момента пропажи человека прошло достаточно много времени, от нескольких дней и больше, то работа ведется в большей степени информационная, с прозвоном больниц, максимальным распространением ориентировок в соцсетях, информационных сайтах, в новостях. Выездов и активных поисков в таких ситуациях не бывает, однако вся информация о пропавших людях, независимо от срока давности, находится в работе. Именно поэтому правилом отряда стало и оповещение о результатах поиска: «Найден. Жив» или «Найден. Погиб».
Наверное, вещи, о которых я рассказываю сейчас, не являются ни для кого новостью, но важным для меня лично в работе отряда стало понимание необходимости той дисциплины, по которой работает отряд, исключение стихийности и необдуманности в работе с добровольцами.
Залогом успеха поиска является бережное отношение к тем силам и ресурсам добровольцев, которые помогают в поисках. Нельзя искать человека, рискуя другими.
Именно поэтому – четкое и точное выполнение задач координатора, именно поэтому работа в связке со старшим, именно поэтому осторожность и взаимовыручка, именно поэтому работа в коллективе, в группе. Именно поэтому долгое и порой мучительное ожидание. Но во всем этом есть смысл.
И вот как-то так получилось, что я потихоньку стал вливаться и в другие активные выезды.
Поиск молодого человека в саратовском поселке Ягодная Поляна. Выезжал уже вечером, в темноте, подхватив двух старожилов отряда. На половине пути, на заправке, я слышу о новом для меня сигнале «СТОП ПОИСК!», а еще через минуту выясняется, что потерявшийся найден и жив, но за это время в дороге я общаюсь с опытными поисковиками и узнаю много нового для себя, задаю вопросы и делюсь впечатлениями.
Успеваю принять душ, переодеться, а в 8 утра уже в храме
Готовлюсь спать, утром служба. На странице «Лиза Алерт Саратов» во «ВКонтакте» ориентировка и ВЫЕЗД. Поиск пожилой женщины. Штаб организован неподалеку от места жительства потерявшейся, в машине инфорга. В полночь. Распечатаны ориентировки. За короткое время возле штаба появляются около 40 добровольцев. На машинах – «конные» и пешие, получаем задачи и начинаем выполнение. Мне и Ольге, уже имеющей опыт в поисках, достается расклейка ориентировок на столбах и остановках по маршруту автобуса из этого района. В течение часа выполняем задачу, докладываем в штаб, ожидаем новых задач. Спустя какое-то время мы снова получаем ориентировки с задачей отвезти их в больницы и станции скорой помощи почти через весь город.3 часа утра. Развоз ориентировок заканчивается на самой окраине города, в психиатрической больнице. А дальше я развожу по домам двоих поисковиков и в пять часов утра понимаю, что мне пора бы уже и на службу собираться. Успеваю заехать домой, принять душ, переодеться и в 8 утра в храме уже произношу возглас: «Благословенно Царство…» Во время службы начинаю ощущать груз бессонной ночи, но еще и груз неизвестности. Поиски пока не завершились ничем. После литургии и молебна с панихидой ненадолго засыпаю в священнической. Сон прерывается эсэмэской. И как награда за сложную ночь и дорогу: «Найдена. Жива».
Поиск пропавших детей – это почти всегда максимальная мобилизация. Вот и в этот раз приходит предупреждение: «Внимание, готовится активный выезд». В этот раз предстоит сложная и серьезная задача. Выезд далеко в область на поиски мальчика. История Артура Шмыглева, 12-летнего подростка, еще не завершилась. К сожалению. И в этот раз поиск вновь стал беспрецедентным и, наверное, самым сложным. Дорога дальняя. Почти 200 км.
Выезжаем в ночь, увожу в село Песчанка координатора поиска и двоих добровольцев. На месте в полночь. Штаб в местной школе. Условия – зима и лес. А у меня еще и возвращение в город и служба. Через короткое время задача: оклейка ориентировками соседнего села. На улице первые сильные морозы: -18. Скотч плохо клеится на морозе, столбы обледеневшие, в селе мало фонарей и мертвая тишина. Спустя час возвращение в штаб. В это время идет масштабный поиск в соседних селах, исследование старых, брошенных домов, берега реки, колодцев. Мы еще не предполагали, что этот поиск, его активная фаза для отряда затянется почти на 11 дней. 11 дней масштабной и серьезной работы. Прочесы, обходы леса, поиски на берегу, в реке. В штабе работают криминалисты, полиция, Следственный комитет.
Впереди будут бессонные ночи, за рулем и в дороге, утешение и укрепление в литургии по возвращению в город. На поисках я в камуфляжной одежде и высоких сапогах. Некоторые из добровольцев, узнавая, что я священник, перед выполнением задачи брали благословение. И снова о дисциплине: быть нужным в нужное время – это тоже выполнение задачи. И конечно, хочется участвовать, хочется прочесывать, смотреть, искать, помогать. Но не менее важно быть на месте, когда нужно увезти в город уже почти обессилевших поисковиков. Почти ночь ожидания и старт из села в 4 утра. Почти два часа дороги. И важно сохранить внимание и концентрацию. А рано утром это очень нелегко без сна.
Молюсь, прошу об укреплении, заводим машину. В путь. И так несколько рейсов в течение недели на почти 1500 км в общей сложности.
Очень помогли друзья и знакомые в социальных сетях. Помогли средствами на бензин и необходимые продукты для штаба. Сама школа работала в круглосуточном режиме и обеспечивала штаб поиска горячим питанием. На текущий момент, к сожалению, Артур до сих пор не найден. На месте проведены масштабные поиски. Пешими группами было закрыто более 145 задач, 50 маршрутов отработаны автомобильными группами, при помощи беспилотников были осмотрены километры территории. Поиски Артура продолжаются.
А что там делает священник?
Тут можно задать много вопросов. Один из них: а что там делает священник? Ответ простой: то же, что и все. Помогаю искать. Разговариваю с теми, кто хочет поговорить. Молюсь. О том, чтобы труд этих замечательных поисковиков завершился успешно, чтобы им хватило сил, учусь у них сам. Самоотверженности, милосердию, упорству. Тому, что нужно всегда совершенствовать в себе. Пытаюсь внести свой вклад.Нет, это не ущемляет и не вредит моему служению. Скажу, что теперь оно в какой-то мере получило продолжение и в отряде. Многие знают о том, что я служу священником. И, возможно, это знание очень важно всем нам. Саратовскому отряду еще только пять лет. Но это удивительный, сплоченный и яркий коллектив, семья. Как раз под цвет и суть задуманного некогда движения на поисках Лизы Фомкиной. Большая и интересная семья. Чей труд оплачивается не деньгами и не благами, но искренней благодарностью. И она есть. И ее больше, чем критики. И еще больше конкретных действий и результатов этих людей.
А если вдуматься… Что может быть важнее, чем поиск человека? Не только в таких экстренных и страшных ситуациях. А в себе, например?
Может быть, поэтому и срываются люди вот так вот в ночь и холод, на несколько дней в условия, далекие от комфортных. Радость об обретенной и спасенной жизни не может быть сравнима ни с чем. И, наверное, просто поэтому жить по-прежнему, узнав ее, уже нельзя.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
