Почему подростки бывают жестокими: мнение священника
Одна девочка сломала другой девочке нос, била ногами, одноклассники кричали: «Добивай!» Мальчики купили спайс, употребили прямо дома, и там же один из них умер. Кто-то напился и попал в реанимацию, кто-то гулял ночью по городу. О детях, которых видит священник на комиссии по делам несовершеннолетних, и от каких историй у него холод идет по спине, рассказал Виктор Гавриш, настоятель храма Иконы Божией Матери «Игумения Горы Афонской» поселка Северный Талдомского района Подмосковья.
– Как вы попали в комиссию по делам несовершеннолетних и есть ли у вас там право голоса?
– Я вхожу в епархиальный отдел по борьбе с алкогольной угрозой и наркотической зависимостью. Несколько раз я читал доклады в управлении образования, и мне предложили войти в комиссию по делам несовершеннолетних. И три года я член комиссии с правом рекомендательного голоса. Раз в две недели проходит заседание.
– И каждые две недели вы говорите с детьми?
– Да, дети есть всегда. Хотя в первую очередь разговор идет с родителями, конечно. И 70% – это нормальные, не асоциальные семьи. Папа – научный сотрудник, бизнесмен, мама – учитель в школе.
– А ребенок таких родителей что, как правило, может натворить?
– Например, мальчик 12 лет обнаружен в соседнем городе ночью нетрезвый. Или в другом районе города в состоянии наркотического опьянения. 11-12 лет – самый ранний возраст употребления, а 14, 15, 16 лет – это прямо валом. Или девочка 14 лет пошла на день рождения к подружке 15 лет. Дома была мама, и она заметила неладное, когда девочки стали бегать в туалет, их рвало. Оказалось, что они купили водку, протащили домой и тортиком ее заедали. А мама радовалась, что дочка домой подружек позвала. Как хорошо: сидят в комнате, смотрят кино.
– Как эта ситуация стала известна комиссии?
– Две девочки попали в реанимационное отделение. Если ребенок попадает с алкогольным отравлением к врачу, он обязан поставить в известность органы правопорядка, отдел по работе с несовершеннолетними.
И они стоят такие на комиссии, одни глаза на лице огромные, ревут. Они не думали, что так все закончится. И я спрашиваю: «А вы для чего выпивали?» – «Для веселья». – «А тебе весело было, когда плохо?» – «Нет». – «А в больнице весело было?» – «Нет». Качают головами и плачут. Им самим стыдно. А проблема в том, что наше общество поощряет пьянство, ну что такого, ну напились, с кем не бывает.
– Да, все подростки рано или поздно пробуют. Не трагедия вроде бы.
– Ну да, и мы в их возрасте пробовали. Но другое общество было и время. Вот случай: дети заказали спайс через интернет, один ребенок погиб. Старший мальчик, 16 лет, предложил заказать. Им прислали номер карты, они перевели деньги с маминой карточки, пришла СМС: «Идите под такое-то дерево», они спустились, забрали, понесли домой.
А потом из комнаты выбежал один из мальчиков с белым лицом и сказал, что Пете, так его назовем, стало плохо.
Родители зашли, а парень уже не дышит. Часто все происходит под носом у взрослых. Они думали, что дети в компьютер играют.
Я не говорю, что так у всех подряд. Но иногда даже в благополучных семьях родители не знают, что делают дети в соседней комнате.
– Что было дальше? Кого пригласили на комиссию по этому поводу?
– Мальчики эти были, выжившие. Родители. Дети были шокированы, они не думали, что кончится смертью. «В худшем случае нас просто отругают», – так думают все дети. Когда они попадают пьяные под поезд, машину, делают селфи на краю крыши, они до последнего думают, что сейчас соседка крикнет: «А ну, кыш!», и они убегут.
А когда проверяли социальные сети этих мальчиков, оказалось, что все состоят в огромном количестве групп с наркотическим содержанием. Причем наркотики преподносятся там как веселое времяпрепровождение. В группах десятки тысяч участников, лайкают, репостят, то есть формируется наркогенная готовность.
Священник Виктор Гавриш в школе
Дети кричали: «Добивай ее!»
– А что потом? Как работают со всем этим?
– У всех страшный шок, рекомендована работа с психологом. Родителей, если не досмотрели, штрафуют. От 500 до 2500 рублей. Называется статья «неисполнение родительских обязанностей». Ну, в общем-то, и все, что здесь можно еще сделать.
– Какие истории еще вы слышите на комиссии?
– В ночное время часто задерживают подростков. Особенно в дни праздников. Ну день города же, поэтому наша дочка, ростом выше мамы – она же уже большая, 15 лет – в полпервого ночи гуляет в другой части города! И хорошо, если трезвая. А ребенок может стать жертвой насилия, да что угодно может случиться.
Это типичные случаи, а бывают более серьезные. Была на комиссии девочка, которая ходила на занятия кикбоксингом и решила показать свою силу. Устроила разборки за школой с другой девочкой. Другие дети снимали на камеру, на видео виден круг детей, одни кричат: «Танька, дай ей!», другие: «Наташка, врежь ей!» Вторая девочка драки не хотела, а кикбоксерша нанесла профессиональный удар ногой в живот, а потом добивала ногами в голову: сломала нос, сильно разбила лицо.
Самое ужасное, что зрители кричали: «Добивай ее!» В тот же вечер они выложили это в соцсети.
– И потом вы разбирали это дело на комиссии?
– Конечно, нашли всех, кто участвовал, со всеми проводилась беседа. Зачинщицу отправили в спецшколу. И это еще было мягкое наказание, потому что родители другой стороны пошли на примирение.
И ее спросили: «Ты понимаешь, что ты сделала?» К сожалению, в этом конкретном случае я не увидел раскаяния. Она стояла с независимым видом, мол, я такая крутая, а та девочка просто сама нарвалась. И вообще я просто слегка разошлась. Мы ей объясняли, что лежачего не бьют, что бить девочку младше себя, да еще в живот, да еще ногами по лицу, недопустимо, и много других вещей. Она молчала, и все.
– Всегда ли вы что-то говорите тем, кто приходит на комиссию? И что именно?
– Если я вижу, что человек готов услышать, стараюсь расспросить или что-то сказать. Председатель комиссии иногда отмечает вслух, что у нас тут присутствует священнослужитель, можете обратиться к нему. Визитки мои лежат. И это работает.
Ко мне, например, потом приходят родители с алкогольной зависимостью. Рассказывают, что порекомендовали на комиссии, часто им грозит лишение родительских прав. Они уже ходят к наркологу, но, чувствуя, что этого недостаточно, приходят еще и в церковь. Они начинают исповедоваться, причащаться. Одна мама сейчас устроилась на работу, а детей могли отобрать, потому что по нескольку дней не появлялась дома, хроническое пьянство. Трезвая полтора года.
– Это вам как бы на поруки ее отдали? Может комиссия такое решение принять, если священник выступит «адвокатом»?
– Она пришла в храм, исповедовалась со слезами, я видел, что она искренне переживает за детей. И тогда я позвонил председателю комиссии и попросил притормозить процесс. А началось все с того, что дети пришли к соседке бабе Маше: «Можно мы у вас посидим, чаю попьем?» – «А где мама?» Они маму защищают: «Она просто уехала по работе». И потом дети жадно набросились на еду. Соседка сходила к ним домой, увидела пустые бутылки и вызвала полицию.
– Подросткам удавалось так помочь, попросить за них председателя комиссии?
– С одним мальчиком приходили родители, я предложил: «Приходи ко мне раз в две недели, будем разговаривать. И тогда тебя оставят только на внутришкольном учете, а в полиции не будешь».
Потому что если ребенок стоит на городском учете в полиции, то что это значит? Что если в магазине неизвестные подростки что-то украли, то первое подозрение падает на тех, кто на учете. Первым делом придут к ним. Разбили стекло? Первый же вопрос: кто у нас проходил по таким делам?
За другого парня я просил, чтобы его взяли в реабилитационный центр для несовершеннолетних наркоманов. Там брали с 14 лет, а ему было 13 и просто некуда было пойти. Мне пошли навстречу в этом центре.
– Родители, например, приводят младших подростков в воскресную школу: сделайте с ним что-нибудь, а то он начал матом ругаться и курить. Я спрашиваю: «То есть вы думаете, что за 2 часа в неделю мы исправим все, что вы делаете все остальное время?» Вам придется изменить семейную атмосферу так, чтобы ребенок видел: папа и мама – это не только источник еды и интернета. А люди, с которыми интересно.
Важно, конечно, чтобы и батюшка при этом говорил с подростками на одном языке, а не вот это: «Братья-сестры, о еже како подобает нам непщевати вины о гресех…»
От такого у детей сразу отключается мозг.
– Когда люди читают очередную новость о том, что подросток убил кого-то или себя, у них возникает естественный вопрос: а что случилось-то с детьми? Вы как на такой вопрос можете ответить?
– Если совсем широко, то мир лежит во зле. И дитя, рождающееся безгрешным в плане личного греха, все равно имеет определенные предпосылки к негативным явлениям. Замечательный роман Голдинга «Повелитель мух» об этом говорит. Прекрасные английские мальчики, воспитанники частной школы, певчие церковного хора, превращаются в стадо обезумевших язычников, которые готовы забить палками своего товарища до смерти. Вообще, подростковый мир очень жестокий.
– Так там Голдинг пишет о том, на какие ужасы способны дети, если нет рядом взрослых. В этом проблема сегодняшних трудных подростков?
– Да, в том числе. Без воздействия извне любая замкнутая система деградирует. Это закон энтропии. Он действует как в физике, так и в обществе. Если постоянно не заставлять себя быть лучше, ты скатываешься, ленишься, расслабляешься. Пророки теребили иудейский народ, а он постоянно в язычество скатывался.
Сейчас то же самое. Государство в какой-то момент сказало: школа не занимается воспитанием, она дает только образование. Худо-бедно советская школа воспитывала детей: отличники перевоспитывали двоечников, например. А чтобы сейчас отличник пришел к двоечнику и занимался? Это невозможно.
– А родители?
– Родителям не хватает времени на воспитание, они зарабатывают деньги на жизнь. Ребенка воспитывают гаджеты и ютуб, а там негатива и насилия очень много. И там, где пожилой человек промолчит, то молодого прорвет, поскольку он остро чувствует бессмыслицу жизни, ложь, лицемерие. Подросток не знает, зачем живет. Он может видеть беготню за достатком, понимать, что не вписывается в этот мир. Может, он не хочет так бежать. А зачем еще жить – ему альтернативы не дали. – А раньше давали, что ли?
– И раньше этого было маловато. Но было больше альтернатив, и ребенок мог заняться чем-то общественно-полезным. Ходили деревья сажать, макулатуру собирать.
– То есть подросток мог найти смысл в макулатуре?
– В определенном возрасте да. Он служит обществу. И в каком-то возрасте ему теории не так важны, а главное – действие. Он видит: мы посадили дерево, пришли – полили, оно растет. Это я посадил, мое дерево, он уже не позволит потом какому-то мальчику ломать дерево. Ему будет уже не по себе.
– Дети чаще всего не понимают глубину содеянного. Они не могут поставить себя на место другого. Это и ужасает. Хотя дети и подростки всегда одни и те же. Примерно. Просто сейчас те же социальные сети дают возможность ребенку найти референтную группу.
Раньше на школу 500 человек было 10-15 асоциальных детей. Они были разновозрастные, не все друг с другом дружили, было сложно объединиться. И они были маргиналами, в меньшинстве. А сейчас ребенок с агрессивными или суицидальными тенденциями заходит в интернет и видит, что куча детей пишет такие же вещи.
– Какие, например?
– «Хорошо бы взорвать этот мир ко всем чертям». Или «хорошо бы инсценировать суицид, чтоб родаки пришли и увидели». Часто вижу у детей фотографии рук со шрамами и подписями с многоточиями: «А неплохо бы…» Может, ребенок никогда не решится убить себя, но создается впечатление, что таких детей много. Что такое поведение – норма. И кто-то со слабой психикой, посмотрев, что таких, как он, 100 тысяч, примет решение уйти из жизни.
– Что посоветовать взрослым, которые внезапно увидели своего подростка и поняли, что упустили его?
– Проводить с ним время, читать ему или с ним. Если этот этап уже пройден, то смотреть фильмы вместе. Договариваться: один фильм выбирает он, другой – родители. Подросток может выбрать какой-то глупый боевик или кино с жестокими, неприятными для взрослого сценами, можно обсудить это! Не запрещая и не говоря: «Я тебе отключу весь интернет», а объясняя, какие вещи неприемлемы.
– Если это мульт с отрыванием голов, все равно посмотреть?
– Да, посмотреть и спросить, почему ему или ей такое нравится. Дать обратную связь, что нам не нравится, нам кажется это жестоким. Я в свое время посмотрел фильм «Терминатор-2» по рекомендации отца Андрея Кураева. Он в журнале «Фома» предлагал объяснить с помощью этого кино, что такое самопожертвование и героизм. Я так читаю и думаю: это же американский боевик, это же грех! А потом посмотрел и меня проняло.
Вопрос не в том, чтобы в воскресных школах какой-то фильм смотреть. Просто дети все равно посмотрят, и либо с нами, либо без нас. Либо они услышат голос родителей, которые христианские мотивы найдут там, либо останутся без этого.
– Есть дети, которых вы видите на комиссии снова и снова?
– Процентов 30 на комиссию возвращается, а 70 процентов – те, кто появились, когда однажды случилось что-то из ряда вон выходящее, родители приняли меры, начали решать проблему, ребенок осознал, что так нельзя, и поведение в какое-то приемлемое русло возвращается.
Проблема еще в том, что часто нет фигуры отца, авторитетного мужчины в жизни ребенка. Один американский исследователь вывел такую взаимосвязь между отсутствием отца и увеличением подростковой преступности в одном из штатов.
– Вы это наблюдаете на заседаниях комиссии?
– Да, в большинстве случаев отец либо пьющий, либо это отец: «А что я? Я работаю, деньги зарабатываю». Папа физически есть, фактически нет. А мама бьется. Взрослым мальчикам обязательно нужен отец, чтобы на великах покататься, на рыбалку пойти, посмотрят вместе тот же боевик: «А видел, как классно тот ему ногой на развороте?»
– Если совсем потеряны все связи и не хочет подросток уже никакого общения с родителями, что тогда?
– Если совсем не хочет слышать родителей, то он должен хотя бы почувствовать, что его принимают. Что он не враг здесь. Что мама и папа ставят рамки именно потому, что любят его. Можно подойти и сказать: «Мы сейчас в парк кататься на роликах. Хочешь – поехали с нами». Не хочет – не надо, возвращаетесь веселые, обсуждаете, как было весело с друзьями, которые, допустим, еще и со своими детьми были. Когда-нибудь у подростка засвербит.
Надо ребенка любить, чтобы он это чувствовал.
Как говорится, «ребенок нуждается в вашей любви больше всего именно тогда, когда он меньше всего ее заслуживает».
– Как вы попали в комиссию по делам несовершеннолетних и есть ли у вас там право голоса?
– Я вхожу в епархиальный отдел по борьбе с алкогольной угрозой и наркотической зависимостью. Несколько раз я читал доклады в управлении образования, и мне предложили войти в комиссию по делам несовершеннолетних. И три года я член комиссии с правом рекомендательного голоса. Раз в две недели проходит заседание.
– И каждые две недели вы говорите с детьми?
– Да, дети есть всегда. Хотя в первую очередь разговор идет с родителями, конечно. И 70% – это нормальные, не асоциальные семьи. Папа – научный сотрудник, бизнесмен, мама – учитель в школе.
– А ребенок таких родителей что, как правило, может натворить?
– Например, мальчик 12 лет обнаружен в соседнем городе ночью нетрезвый. Или в другом районе города в состоянии наркотического опьянения. 11-12 лет – самый ранний возраст употребления, а 14, 15, 16 лет – это прямо валом. Или девочка 14 лет пошла на день рождения к подружке 15 лет. Дома была мама, и она заметила неладное, когда девочки стали бегать в туалет, их рвало. Оказалось, что они купили водку, протащили домой и тортиком ее заедали. А мама радовалась, что дочка домой подружек позвала. Как хорошо: сидят в комнате, смотрят кино.
– Как эта ситуация стала известна комиссии?
– Две девочки попали в реанимационное отделение. Если ребенок попадает с алкогольным отравлением к врачу, он обязан поставить в известность органы правопорядка, отдел по работе с несовершеннолетними.
И они стоят такие на комиссии, одни глаза на лице огромные, ревут. Они не думали, что так все закончится. И я спрашиваю: «А вы для чего выпивали?» – «Для веселья». – «А тебе весело было, когда плохо?» – «Нет». – «А в больнице весело было?» – «Нет». Качают головами и плачут. Им самим стыдно. А проблема в том, что наше общество поощряет пьянство, ну что такого, ну напились, с кем не бывает.
– Да, все подростки рано или поздно пробуют. Не трагедия вроде бы.
– Ну да, и мы в их возрасте пробовали. Но другое общество было и время. Вот случай: дети заказали спайс через интернет, один ребенок погиб. Старший мальчик, 16 лет, предложил заказать. Им прислали номер карты, они перевели деньги с маминой карточки, пришла СМС: «Идите под такое-то дерево», они спустились, забрали, понесли домой.
А потом из комнаты выбежал один из мальчиков с белым лицом и сказал, что Пете, так его назовем, стало плохо.
Родители зашли, а парень уже не дышит. Часто все происходит под носом у взрослых. Они думали, что дети в компьютер играют.
Я не говорю, что так у всех подряд. Но иногда даже в благополучных семьях родители не знают, что делают дети в соседней комнате.
– Что было дальше? Кого пригласили на комиссию по этому поводу?
– Мальчики эти были, выжившие. Родители. Дети были шокированы, они не думали, что кончится смертью. «В худшем случае нас просто отругают», – так думают все дети. Когда они попадают пьяные под поезд, машину, делают селфи на краю крыши, они до последнего думают, что сейчас соседка крикнет: «А ну, кыш!», и они убегут.
А когда проверяли социальные сети этих мальчиков, оказалось, что все состоят в огромном количестве групп с наркотическим содержанием. Причем наркотики преподносятся там как веселое времяпрепровождение. В группах десятки тысяч участников, лайкают, репостят, то есть формируется наркогенная готовность.
Священник Виктор Гавриш в школе
Дети кричали: «Добивай ее!»
– А что потом? Как работают со всем этим?– У всех страшный шок, рекомендована работа с психологом. Родителей, если не досмотрели, штрафуют. От 500 до 2500 рублей. Называется статья «неисполнение родительских обязанностей». Ну, в общем-то, и все, что здесь можно еще сделать.
– Какие истории еще вы слышите на комиссии?
– В ночное время часто задерживают подростков. Особенно в дни праздников. Ну день города же, поэтому наша дочка, ростом выше мамы – она же уже большая, 15 лет – в полпервого ночи гуляет в другой части города! И хорошо, если трезвая. А ребенок может стать жертвой насилия, да что угодно может случиться.
Это типичные случаи, а бывают более серьезные. Была на комиссии девочка, которая ходила на занятия кикбоксингом и решила показать свою силу. Устроила разборки за школой с другой девочкой. Другие дети снимали на камеру, на видео виден круг детей, одни кричат: «Танька, дай ей!», другие: «Наташка, врежь ей!» Вторая девочка драки не хотела, а кикбоксерша нанесла профессиональный удар ногой в живот, а потом добивала ногами в голову: сломала нос, сильно разбила лицо.
Самое ужасное, что зрители кричали: «Добивай ее!» В тот же вечер они выложили это в соцсети.
– И потом вы разбирали это дело на комиссии?
– Конечно, нашли всех, кто участвовал, со всеми проводилась беседа. Зачинщицу отправили в спецшколу. И это еще было мягкое наказание, потому что родители другой стороны пошли на примирение.
И ее спросили: «Ты понимаешь, что ты сделала?» К сожалению, в этом конкретном случае я не увидел раскаяния. Она стояла с независимым видом, мол, я такая крутая, а та девочка просто сама нарвалась. И вообще я просто слегка разошлась. Мы ей объясняли, что лежачего не бьют, что бить девочку младше себя, да еще в живот, да еще ногами по лицу, недопустимо, и много других вещей. Она молчала, и все.
– Всегда ли вы что-то говорите тем, кто приходит на комиссию? И что именно?
– Если я вижу, что человек готов услышать, стараюсь расспросить или что-то сказать. Председатель комиссии иногда отмечает вслух, что у нас тут присутствует священнослужитель, можете обратиться к нему. Визитки мои лежат. И это работает.
Ко мне, например, потом приходят родители с алкогольной зависимостью. Рассказывают, что порекомендовали на комиссии, часто им грозит лишение родительских прав. Они уже ходят к наркологу, но, чувствуя, что этого недостаточно, приходят еще и в церковь. Они начинают исповедоваться, причащаться. Одна мама сейчас устроилась на работу, а детей могли отобрать, потому что по нескольку дней не появлялась дома, хроническое пьянство. Трезвая полтора года.
– Это вам как бы на поруки ее отдали? Может комиссия такое решение принять, если священник выступит «адвокатом»?
– Она пришла в храм, исповедовалась со слезами, я видел, что она искренне переживает за детей. И тогда я позвонил председателю комиссии и попросил притормозить процесс. А началось все с того, что дети пришли к соседке бабе Маше: «Можно мы у вас посидим, чаю попьем?» – «А где мама?» Они маму защищают: «Она просто уехала по работе». И потом дети жадно набросились на еду. Соседка сходила к ним домой, увидела пустые бутылки и вызвала полицию.
– Подросткам удавалось так помочь, попросить за них председателя комиссии?
– С одним мальчиком приходили родители, я предложил: «Приходи ко мне раз в две недели, будем разговаривать. И тогда тебя оставят только на внутришкольном учете, а в полиции не будешь».
Потому что если ребенок стоит на городском учете в полиции, то что это значит? Что если в магазине неизвестные подростки что-то украли, то первое подозрение падает на тех, кто на учете. Первым делом придут к ним. Разбили стекло? Первый же вопрос: кто у нас проходил по таким делам?
За другого парня я просил, чтобы его взяли в реабилитационный центр для несовершеннолетних наркоманов. Там брали с 14 лет, а ему было 13 и просто некуда было пойти. Мне пошли навстречу в этом центре.
Сделайте с ним что-нибудь
– Приходят ли к вам родители с трудными, по их мнению, подростками, подталкивая вперед, со словами: «Сделайте что-нибудь с ним, у нас руки опускаются»?– Родители, например, приводят младших подростков в воскресную школу: сделайте с ним что-нибудь, а то он начал матом ругаться и курить. Я спрашиваю: «То есть вы думаете, что за 2 часа в неделю мы исправим все, что вы делаете все остальное время?» Вам придется изменить семейную атмосферу так, чтобы ребенок видел: папа и мама – это не только источник еды и интернета. А люди, с которыми интересно.
Важно, конечно, чтобы и батюшка при этом говорил с подростками на одном языке, а не вот это: «Братья-сестры, о еже како подобает нам непщевати вины о гресех…»
От такого у детей сразу отключается мозг.
– Когда люди читают очередную новость о том, что подросток убил кого-то или себя, у них возникает естественный вопрос: а что случилось-то с детьми? Вы как на такой вопрос можете ответить?
– Если совсем широко, то мир лежит во зле. И дитя, рождающееся безгрешным в плане личного греха, все равно имеет определенные предпосылки к негативным явлениям. Замечательный роман Голдинга «Повелитель мух» об этом говорит. Прекрасные английские мальчики, воспитанники частной школы, певчие церковного хора, превращаются в стадо обезумевших язычников, которые готовы забить палками своего товарища до смерти. Вообще, подростковый мир очень жестокий.
– Так там Голдинг пишет о том, на какие ужасы способны дети, если нет рядом взрослых. В этом проблема сегодняшних трудных подростков?
– Да, в том числе. Без воздействия извне любая замкнутая система деградирует. Это закон энтропии. Он действует как в физике, так и в обществе. Если постоянно не заставлять себя быть лучше, ты скатываешься, ленишься, расслабляешься. Пророки теребили иудейский народ, а он постоянно в язычество скатывался.
Сейчас то же самое. Государство в какой-то момент сказало: школа не занимается воспитанием, она дает только образование. Худо-бедно советская школа воспитывала детей: отличники перевоспитывали двоечников, например. А чтобы сейчас отличник пришел к двоечнику и занимался? Это невозможно.
– А родители?
– Родителям не хватает времени на воспитание, они зарабатывают деньги на жизнь. Ребенка воспитывают гаджеты и ютуб, а там негатива и насилия очень много. И там, где пожилой человек промолчит, то молодого прорвет, поскольку он остро чувствует бессмыслицу жизни, ложь, лицемерие. Подросток не знает, зачем живет. Он может видеть беготню за достатком, понимать, что не вписывается в этот мир. Может, он не хочет так бежать. А зачем еще жить – ему альтернативы не дали. – А раньше давали, что ли?
– И раньше этого было маловато. Но было больше альтернатив, и ребенок мог заняться чем-то общественно-полезным. Ходили деревья сажать, макулатуру собирать.
– То есть подросток мог найти смысл в макулатуре?
– В определенном возрасте да. Он служит обществу. И в каком-то возрасте ему теории не так важны, а главное – действие. Он видит: мы посадили дерево, пришли – полили, оно растет. Это я посадил, мое дерево, он уже не позволит потом какому-то мальчику ломать дерево. Ему будет уже не по себе.
Ребенок должен чувствовать, что он вам не враг
– От каких подростков, которых вы видите на комиссии, у вас холод по спине? Чего в их поведении вы никак не можете понять?– Дети чаще всего не понимают глубину содеянного. Они не могут поставить себя на место другого. Это и ужасает. Хотя дети и подростки всегда одни и те же. Примерно. Просто сейчас те же социальные сети дают возможность ребенку найти референтную группу.
Раньше на школу 500 человек было 10-15 асоциальных детей. Они были разновозрастные, не все друг с другом дружили, было сложно объединиться. И они были маргиналами, в меньшинстве. А сейчас ребенок с агрессивными или суицидальными тенденциями заходит в интернет и видит, что куча детей пишет такие же вещи.
– Какие, например?
– «Хорошо бы взорвать этот мир ко всем чертям». Или «хорошо бы инсценировать суицид, чтоб родаки пришли и увидели». Часто вижу у детей фотографии рук со шрамами и подписями с многоточиями: «А неплохо бы…» Может, ребенок никогда не решится убить себя, но создается впечатление, что таких детей много. Что такое поведение – норма. И кто-то со слабой психикой, посмотрев, что таких, как он, 100 тысяч, примет решение уйти из жизни.
– Что посоветовать взрослым, которые внезапно увидели своего подростка и поняли, что упустили его?
– Проводить с ним время, читать ему или с ним. Если этот этап уже пройден, то смотреть фильмы вместе. Договариваться: один фильм выбирает он, другой – родители. Подросток может выбрать какой-то глупый боевик или кино с жестокими, неприятными для взрослого сценами, можно обсудить это! Не запрещая и не говоря: «Я тебе отключу весь интернет», а объясняя, какие вещи неприемлемы.
– Если это мульт с отрыванием голов, все равно посмотреть?
– Да, посмотреть и спросить, почему ему или ей такое нравится. Дать обратную связь, что нам не нравится, нам кажется это жестоким. Я в свое время посмотрел фильм «Терминатор-2» по рекомендации отца Андрея Кураева. Он в журнале «Фома» предлагал объяснить с помощью этого кино, что такое самопожертвование и героизм. Я так читаю и думаю: это же американский боевик, это же грех! А потом посмотрел и меня проняло.
Вопрос не в том, чтобы в воскресных школах какой-то фильм смотреть. Просто дети все равно посмотрят, и либо с нами, либо без нас. Либо они услышат голос родителей, которые христианские мотивы найдут там, либо останутся без этого.
– Есть дети, которых вы видите на комиссии снова и снова?
– Процентов 30 на комиссию возвращается, а 70 процентов – те, кто появились, когда однажды случилось что-то из ряда вон выходящее, родители приняли меры, начали решать проблему, ребенок осознал, что так нельзя, и поведение в какое-то приемлемое русло возвращается.
Проблема еще в том, что часто нет фигуры отца, авторитетного мужчины в жизни ребенка. Один американский исследователь вывел такую взаимосвязь между отсутствием отца и увеличением подростковой преступности в одном из штатов.
– Вы это наблюдаете на заседаниях комиссии?
– Да, в большинстве случаев отец либо пьющий, либо это отец: «А что я? Я работаю, деньги зарабатываю». Папа физически есть, фактически нет. А мама бьется. Взрослым мальчикам обязательно нужен отец, чтобы на великах покататься, на рыбалку пойти, посмотрят вместе тот же боевик: «А видел, как классно тот ему ногой на развороте?»
– Если совсем потеряны все связи и не хочет подросток уже никакого общения с родителями, что тогда?
– Если совсем не хочет слышать родителей, то он должен хотя бы почувствовать, что его принимают. Что он не враг здесь. Что мама и папа ставят рамки именно потому, что любят его. Можно подойти и сказать: «Мы сейчас в парк кататься на роликах. Хочешь – поехали с нами». Не хочет – не надо, возвращаетесь веселые, обсуждаете, как было весело с друзьями, которые, допустим, еще и со своими детьми были. Когда-нибудь у подростка засвербит.
Надо ребенка любить, чтобы он это чувствовал.
Как говорится, «ребенок нуждается в вашей любви больше всего именно тогда, когда он меньше всего ее заслуживает».
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
