Один день Валаамского монастыря

Наш приезд на Валаам совпал с престольным праздником. У причала теснились большие белые теплоходы, сновали по берегу многочисленные паломники. Монастырской братии было не до журналистов. Предоставленные самим себе, мы бродили по лесным тропинкам и время от времени присоединялись к какой-нибудь из паломнических групп, чтобы послушать удивительные истории из жизни обители.

Северный Афон

Монастырские предания сохранили рассказ о том, как апостол Андрей Первозванный, направляясь из Киева в Новгород, достиг Ладожского озера, а затем и Валаама, «крестя повсюду и поставляя по всем местам кресты каменные». А в X веке на острове поселились монахи Сергий и Герман и основали здесь святую обитель.

Вид на центральную усадьбу через Монастырскую бухту

Не раз ее разоряли воинственные соседи-шведы, уничтожая монастырские святыни и книги. А в 1611 году обитель была полностью разрушена, настоятель и братия зверски убиты, а на развалинах шведы построили свои укрепления. На долгие сто лет иноческая жизнь на Валааме прервалась. Возрождение обители началось лишь в 1715 году, когда Швеция, потерпев поражение в Северной войне, потеряла контроль над этими землями. А наивысший расцвет монастыря пришелся на середину XIX века, когда его настоятелем был игумен Дамаскин. Это было время высочайшего духовного подъема. Именно тогда в разных частях Валаама появились скиты, храмы, часовни.

“На сем месте в 30-х годах 19 в. более 6 лет в пустынной келии подвизался валаамский игумен Дамаскин (1795-1881)”

После революции монастырь остался на территории независимой Финляндии и благополучно просуществовал до 1940 года. Но когда после советско-финской войны остров отошел к Советскому Союзу, его покинули практически все, кто там находился. А вскоре там появились новые поселенцы – курсанты школы боцманов ВМФ. Монастырские гостиницы приспособили под казармы, а остальные постройки – под учебные корпуса.

Сделана эта дорога в 1845 году

Но уже в сентябре 1941 года Валаам заняли финские войска. Три года здесь был их укрепрайон, а потом на освобожденный остров прибыли девушки из тылового подразделения, и был организован совхоз, снабжавший фронт молочными продуктами. А с 1952 Валаам на тридцать лет стал пристанищем для инвалидов войны, которых поселили здесь в спец-интеpнате.

Коневский скит

За это время было разрушено почти все, что создавалось веками. Спасо-Преображенский собор лишился своих уникальных росписей, в нижнем храме устроили овощехранилище, алтарь Успенской церкви стал магазином, Воскресенский скит отдали под турбазу… Последняя из уцелевших деревянных часовен, Покровская, сгорела уже в 1982 году.

Современный купол Спасо-Преображенского собора

И только 14 декабря 1989 года на остров снова высадились монахи, и в истории монастыря началась новая глава.

Итальянский сыр и православная молитва

Излюбленный маршрут местных гидов проходит через монастырскую ферму. Они с увлечением рассказывают о секретах сыроварения и о пастухе Алеше, который на своей дудочке исполнял «Болеро» Равеля. Правда, поговорить с отцом Агапием, главным человеком на ферме, нам не удалось – он ждал высоких гостей. Но он дал нам экскурсовода из послушников.
До 1917 года на Валааме было около 30 производств, в том числе небольшие заводы – смоляной, свечной, кожевенный, гончарный, кирпичный. Была конюшня, была молочная ферма. Монастырь не только себя обеспечивал всем необходимым, но и продавал свою продукцию на материке.

Восстановленная в 2014 году ферма повторяет первоначальное здание 1881 года

Здешняя ферма действительно уникальна. Построили ее в 1881 году. Паровая машина подавала воду на все этажи дома, где жила братия, и на скотный двор; с её помощью взбивали масло, мололи муку из картофеля и резали солому для животных. Но после 1940 года, когда монахи покинули остров, монастырское хозяйство превратилось в руины.

Ферму начали восстанавливать только в 2014 году – сначала нужно было восстановить скиты, храмы и часовни. За два года все здания и помещения привели в порядок и оснастили современным оборудованием: все процессы ухода за животными – раздача корма, поилки, дойка, уборка помещений – максимально автоматизированы.

Ферма по-прежнему обеспечивает монастырь молоком, маслом, сметаной, кефиром. Но настоящую славу монахам-фермерам принес знаменитый валаамский сыр.

Его здесь варят по итальянским технологиям – постигать секреты сыроварения монахи ездили в Италию.

На Валааме делают знаменитые итальянские сыры: качотту, рикотту, моцареллу. А еще фирменный сыр Монастико – по оригинальной рецептуре, разработанной итальянскими сыроделами специально для валаамских монахов.

Монахи говорят, что главный секрет успеха изготовления сыров, как и любого дела – молитва, смирение и послушание.

Смоленский скит. Вечная память

До Смоленского скита мы добрались незадолго до вечерней службы. Скитоначальник отец Давид – он по совместительству еще и регент монастырского хора – торопился на службу, но все-таки уделил нам несколько минут.

Валаамский монастырь – единственный, где уже более 100 лет молятся о павших в Первую мировую войну. Эта традиция прерывалась лишь на то время, когда монастырь был закрыт. Сегодня здесь вновь каждый день молятся о погибших воинах. Именно для этого великий князь Николай Николаевич Романов и основал скит в честь Смоленской иконы Божией Матери – покровительницы воинов: 12 старцев-схимников денно и нощно должны были читать Псалтирь, поминая всех, погибших на фронтах Первой мировой.
Место для скита выбрали на полуострове Бобылек, где еще при игумене Дамаскине была построена Смоленская часовня.
Смоленская часовня

Храм был освящен в 1917 году. Он стал последним, возведенным в Российской империи.
Когда в 1940 году валаамские монахи бежали в Финляндию, старые синодики были утрачены. А в середине 1960-х храм Смоленского скита местные жители пытались разобрать его на кирпичи.
Но в 2005 году традиция чтения Псалтири возродилась. Сегодня монахи поминают имена 74 тысяч солдат и офицеров Первой мировой и имена мирных ленинградцев, погибших в блокаду – по книге «Блокада. 1941 – 1944 Ленинград».

А паломники несут записки с именами погибших близких – «афганцев», «чеченцев», «ангольцев», а с недавнего времени еще и «сирийцев».

Отец Давид рассказывает: «Храм во имя Смоленской иконы Божией Матери – памятник воинской доблести.

Храм во имя Смоленской иконы Божией МатериТам на иконостасе евангельские слова: «Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя». А в воинском уставе российской армии сказано, что воин, исполняя долг, должен быть готов пожертвовать даже самой своей жизнью».

Музыка на грядках

Но Валаам – это не только монастырь и скиты, монахи, трудники и паломники. Это еще и «местные». В разное время волею судеб оказались они на острове – кто по заданию Родины, кто по зову сердца, а кто-то здесь родился и вырос. Сейчас они постепенно разъезжаются с острова.
Быть может, гуляя по лесным валаамским тропинкам, вы встретите хрупкую женщину со скрипкой и услышите, как она играет. Это Елена Николаевна Груздева, школьный учитель, музыкант, руководитель детского ансамбля «ВалАнс», лауреат многочисленных конкурсов, автор и исполнитель песен. Она из тех, кто смог, несмотря на все сложности прижиться на острове.

Мы встретились с Еленой Николаевной в монастырском саду – теперь она вместе со своей мамой Татьяной Владимировной ухаживает здесь за помидорами и огурцами. А когда выдается свободная минутка, играет для паломников на скрипке.
Окончив в 1987 году Петрозаводское отделение Ленинградской консерватории, она отказалась от распределения в симфонический оркестр и приехала сюда учить детей музыке. Мы сидим на скамейке рядом с теплицей. Елена вспоминает:
«Мне как молодому специалисту дали комнатку на первом этаже зимней гостиницы. Был солнечный день, но там был полумрак, пришлось включить свет. По стенам текла вода. Я говорю: “Не буду здесь жить.” — “Интересно, – отвечают, – мы для вас комнату приготовили, ремонт сделали…” — “Но вы же видите — влажность”. — “И что? Многие у нас так живут.” — “Но у меня же четыре скрипки! Они расклеятся”. — “А, скрипки… Ну, тогда ждите, дадим другую комнату”».

Елена помнит, каким был Валаам 25 лет назад – без церковной службы, без колокольного звона, без молитвы. Помнит, как появились первые монахи, как остров стал преображаться.
«Мы ждали их приезда 13 декабря, – рассказывает она, – даже в бухту спустились. Но начался сильный шторм, к ночи мы решили, что уже никто не приедет, и разошлись. А они все-таки приплыли. Я тогда купила две буханки белого хлеба и понесла им. На Валааме пекли совершенно необыкновенный хлеб – огромного размера, такой ароматный, душистый. Поднялась на второй этаж, дверь открыл иеромонах Серафим, первый из батюшек, с кем я познакомилась. Увидев меня, он театральным жестом закрыл лицо рукой и с улыбкой воскликнул: “Искушение!” Я так и не поняла: искушение — это я или хлеб».
«Я стала первой монастырской уборщицей, – продолжает Елена. – Мыла полы в трапезной, в просфорной. Полы каменные, а вода ледяная – декабрь же на дворе. Мне и первой швеей пришлось быть. Как-то отец Варсонофий принес ткань и говорит: “Надо сшить занавеску, отделяющую алтарь от храма”. Я испугалась: “Батюшка, я не умею.” — “А кого мне еще просить?” Начала строчить вкривь-вкось, распарывать, опять шить. Потом еще пришлось шить покровцы к Рождеству и Пасхе, пока меня, неумеху, не заменили профессионалы».
Тридцать лет пролетели как один день. Елена Николаевна учила детей музыке, работала в местном доме культуры, вместе со школьным ансамблем объехали полстраны, побывала за рубежом. Здесь она вышла замуж, здесь родила детей, здесь их крестили в монастырском храме.
А в пасхальную первомайскую ночь 2016 года здание зимней гостиницы сгорело. Сгорела и школа. После этого пожара ее уже не восстановили, да и учить в ней уже некого – детей на острове практически не осталось. Елена Николаевна с мужем лишились и жилья, и работы.
Елена берет в руки гитару, и в монастырской теплице среди огурцов и помидоров звучат пронзительные слова песни:
Я болью лечусь от различных недугов,
от праздных затей, нищеты равнодушья,
от скорых друзей, тех, что прячутся в угол,
от низких страстей, от наживы удушья.

Валаам, июль 2019 года