Сила Божия
Сергей Худиев — о благодати, ниспосланной людям в день Пятидесятницы.
Пятидесятница меняет все – и, в частности, меняет наше представление о том, что такое сила. В мире сем сила – это способность навязывать свою волю. У мускулистых амбалов есть сила в руках. У государей есть вооруженные силы. У императора в Риме есть сила – многочисленные, дисциплинированные, закалённые в боях легионы, готовые заставить кого угодно покориться его воле. В современных развлекательных фильмах у супергероев есть сила – днём они незаметные клерки, а ночью проявляют свои сверхспособности, чтобы убивать орды злодеев и вызволять из беды красоток.
Люди мечтают о силе и стараются её приобрести – хлипкий школьник хочет накачать мускулы и нагнать страха на своих обидчиков, государства создают мощные армии, а там, где государства приходят в упадок – люди немедленно начинают создавать какие-нибудь племенные ополчения и частные армии – чтобы быть в состоянии принуждать и запугивать, и чтобы их самих никто не мог принудить и запугать. Людям кажется, что хорошо быть сильным и никого не бояться – хотя очень часто именно сила превращается в источник страха. Спартанцы были милитаристким обществом, поклонявшимся силе – им просто приходилось быть такими из страха, что их рабы, илоты, поднимут восстание. Средневековые замки, грозно возвышающиеся над местностью, знаки силы (они и строились, чтобы её показать), но в то же время – и знаки страха, что крепостные восстанут, а соседний правитель явится, чтобы отобрать земли.
И вот в день Пятидесятницы Апостолы получают силу, которую в мире сем вообще не назвали бы силой. “Апостолы? А сколько у них легионов?” – мог бы поинтересоваться римский император. И в самом деле, никаких легионов, никаких мускулистых рук, привычных к убийству, никакого лязгающего железа. Никаких сверхспособностей, которые позволяли бы убивать неприятелей на расстоянии, или проникать невидимыми в покои чужих государей, или ещё как-то чинить насилие своим врагам, чтобы вынудить их покориться своей воле.
Когда совершается явление этой силы, некоторые отнюдь не выказывают почтения — «А иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина» (Деян.2:13)
Попробовали бы они посмеяться над императором! Да что там, над прокуратором… Да хоть над последним римским легионером – они бы тут же убедились, в чьей руке сила… Как говорится у поэта, “все куплю – сказало злато, все возьму – сказал булат”.
Но в день Пятидесятницы в мир вторгается сила, по сравнению с которой император со всеми его легионами – пустое место. “Менее ничтожества и пустоты”, как сказал Пророк. Всемогущий Бог Святой Дух нисходит к людям, чтобы жить среди них и в них – в Церкви. И Его цель не в том, чтобы биться с кем-либо за власть – Он и так Владыка всего. Его цель – спасти падший человеческий род. Супергерои являются к злодеям, чтобы уничтожить их – Святой Дух приходит, чтобы спасти их и исцелить.
Святой Дух приводит людей к покаянию и вере в Господа Иисуса; он делает это, давая уста и премудрость проповедникам Евангелия, мужество – мученикам, и всем христианам – то преображение жизни, которое служит свидетельством миру.
Это – могущественное вторжение из иного мира, из грядущего небесного Иерусалима, который уже присутствует в мире в лице святых Божиих. Там, вне Церкви, вне Пятидесятницы, ничего не меняется – копья сменяются мушкетами, мушкеты – винтовками, винтовки – автоматами, но мир продолжает метаться по тому же кругу страха и насилия. Пятидесятница разрывает это круг, передовые отряды Царства Божия входят в мир, неся жизнь, а не смерть, и жизнь, построенную на совсем других основаниях. Сила Божия захватывает слабых, испуганных и, по мирским меркам, немощных людей, у которых нет ни злата, ни булата, и делает их свидетелями победы Христа над всем этим миром.
Оказывается, подлинно, реально – только царство любви Божией, любви, которая «излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим.5:5), а мир сей обречен исчезнуть, со всей своей призрачной славой и силой. Император умрёт, и все его легионы, потом погибнет и сама империя, и её сменят другие, которые тоже изчезнут в свою очередь. А святые Божии пребудут вечно – и своими глазами увидят, как весь этот мир придёт к завершению, Замысел осуществится, мёртвые воскреснут и войдут в радость вечную.
Более того, мир уже приходит к завершению – в лице Церкви Царство уже здесь, Христос уже воцарился, Он уже послал вестников, чтобы собрать Его избранных.
Мы оказывается в двух параллельных реальностях – в мире сем, который уходит, и в Царстве, которое наступает. Святые – это подданные Царства, уже живущие среди нас. А мы колеблется между тем и другим; мир сей с его страхом и насилием продолжает заявлять на нас свои права; и иногда мы поддаёмся. Но Пятидесятница со всей несомненностью открывает нам другое Царство – в которое нельзя взять очень многое из этого мира, и нам предстоит разжать руки и отпустить наши страхи, нашу враждебность, наши претензии на правоту, наши надежды на силу мира сего – потому что втащить все это в Царство не получится.
Как сказал английский драматург, современник Шекспира, Кристофер Марло, “все, что не станет раем – станет адом” и нам лучше оставить все то, что нельзя взять с собой в рай. У нас нет на это сил? Но нам именно об этом и сказано – “вы примете силу”.
Пятидесятница меняет все – и, в частности, меняет наше представление о том, что такое сила. В мире сем сила – это способность навязывать свою волю. У мускулистых амбалов есть сила в руках. У государей есть вооруженные силы. У императора в Риме есть сила – многочисленные, дисциплинированные, закалённые в боях легионы, готовые заставить кого угодно покориться его воле. В современных развлекательных фильмах у супергероев есть сила – днём они незаметные клерки, а ночью проявляют свои сверхспособности, чтобы убивать орды злодеев и вызволять из беды красоток.
Люди мечтают о силе и стараются её приобрести – хлипкий школьник хочет накачать мускулы и нагнать страха на своих обидчиков, государства создают мощные армии, а там, где государства приходят в упадок – люди немедленно начинают создавать какие-нибудь племенные ополчения и частные армии – чтобы быть в состоянии принуждать и запугивать, и чтобы их самих никто не мог принудить и запугать. Людям кажется, что хорошо быть сильным и никого не бояться – хотя очень часто именно сила превращается в источник страха. Спартанцы были милитаристким обществом, поклонявшимся силе – им просто приходилось быть такими из страха, что их рабы, илоты, поднимут восстание. Средневековые замки, грозно возвышающиеся над местностью, знаки силы (они и строились, чтобы её показать), но в то же время – и знаки страха, что крепостные восстанут, а соседний правитель явится, чтобы отобрать земли.
И вот в день Пятидесятницы Апостолы получают силу, которую в мире сем вообще не назвали бы силой. “Апостолы? А сколько у них легионов?” – мог бы поинтересоваться римский император. И в самом деле, никаких легионов, никаких мускулистых рук, привычных к убийству, никакого лязгающего железа. Никаких сверхспособностей, которые позволяли бы убивать неприятелей на расстоянии, или проникать невидимыми в покои чужих государей, или ещё как-то чинить насилие своим врагам, чтобы вынудить их покориться своей воле.
Когда совершается явление этой силы, некоторые отнюдь не выказывают почтения — «А иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина» (Деян.2:13)
Попробовали бы они посмеяться над императором! Да что там, над прокуратором… Да хоть над последним римским легионером – они бы тут же убедились, в чьей руке сила… Как говорится у поэта, “все куплю – сказало злато, все возьму – сказал булат”.
Но в день Пятидесятницы в мир вторгается сила, по сравнению с которой император со всеми его легионами – пустое место. “Менее ничтожества и пустоты”, как сказал Пророк. Всемогущий Бог Святой Дух нисходит к людям, чтобы жить среди них и в них – в Церкви. И Его цель не в том, чтобы биться с кем-либо за власть – Он и так Владыка всего. Его цель – спасти падший человеческий род. Супергерои являются к злодеям, чтобы уничтожить их – Святой Дух приходит, чтобы спасти их и исцелить.
Святой Дух приводит людей к покаянию и вере в Господа Иисуса; он делает это, давая уста и премудрость проповедникам Евангелия, мужество – мученикам, и всем христианам – то преображение жизни, которое служит свидетельством миру.
Это – могущественное вторжение из иного мира, из грядущего небесного Иерусалима, который уже присутствует в мире в лице святых Божиих. Там, вне Церкви, вне Пятидесятницы, ничего не меняется – копья сменяются мушкетами, мушкеты – винтовками, винтовки – автоматами, но мир продолжает метаться по тому же кругу страха и насилия. Пятидесятница разрывает это круг, передовые отряды Царства Божия входят в мир, неся жизнь, а не смерть, и жизнь, построенную на совсем других основаниях. Сила Божия захватывает слабых, испуганных и, по мирским меркам, немощных людей, у которых нет ни злата, ни булата, и делает их свидетелями победы Христа над всем этим миром.
Оказывается, подлинно, реально – только царство любви Божией, любви, которая «излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим.5:5), а мир сей обречен исчезнуть, со всей своей призрачной славой и силой. Император умрёт, и все его легионы, потом погибнет и сама империя, и её сменят другие, которые тоже изчезнут в свою очередь. А святые Божии пребудут вечно – и своими глазами увидят, как весь этот мир придёт к завершению, Замысел осуществится, мёртвые воскреснут и войдут в радость вечную.
Более того, мир уже приходит к завершению – в лице Церкви Царство уже здесь, Христос уже воцарился, Он уже послал вестников, чтобы собрать Его избранных.
Мы оказывается в двух параллельных реальностях – в мире сем, который уходит, и в Царстве, которое наступает. Святые – это подданные Царства, уже живущие среди нас. А мы колеблется между тем и другим; мир сей с его страхом и насилием продолжает заявлять на нас свои права; и иногда мы поддаёмся. Но Пятидесятница со всей несомненностью открывает нам другое Царство – в которое нельзя взять очень многое из этого мира, и нам предстоит разжать руки и отпустить наши страхи, нашу враждебность, наши претензии на правоту, наши надежды на силу мира сего – потому что втащить все это в Царство не получится.
Как сказал английский драматург, современник Шекспира, Кристофер Марло, “все, что не станет раем – станет адом” и нам лучше оставить все то, что нельзя взять с собой в рай. У нас нет на это сил? Но нам именно об этом и сказано – “вы примете силу”.
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
