Про графа Джузеппе и честных разбойников: из «Афонских рассказов» Александра Дворкина

Бывали случаи, когда уже решившие остаться на Афоне люди отступали назад. По пути с Афона мы с Джеффри проезжали через Рим, где познакомились с замечательным старым православным архимандритом отцом Гермогеном, из русских эмигрантов.

В младенчестве его вывезли из России, вырос он в Польше в период между двумя войнами. Тогда Польша была в других границах и значительная часть населения была православной. Отец Гермоген пережил войны, оккупацию, беженство, многочисленные переселения, покуда он в конце концов не осел в Риме, где служил в греческой церкви и пел на клиросе в русской. Мы попросились на ночлег, и он поселил нас в квартире своего духовного чада — православного итальянского аристократа — скажем, графа. Самого графа не было — как всегда летом, он отдыхал в своем поместье в Апулии. Граф работал профессором древнего римского права в Римском университете. Квартира этого аристократа была типичным обиталищем православного интеллигента-холостяка — с толстым слоем пыли повсюду и паутиной по углам. Разумется, там был стандартный набор книг православного интеллигента (Шмеман, Мейендорф, Лосский, Флоровский, преп. Максим Исповедник, авва Дорофей, свт. Григорий Палама и пр.) и репродукции икон византийского и древнерусского письма. То есть вполне типичная обстановка, в любой стране можно найти такую квартиру у соответствующего православного хозяина. Я бывал в очень похожих на эту квартирах в Нью-Йорке и Париже, Монреале и Лондоне, Будапеште и Афинах и даже в маленьком городишке в центре Техаса. Но, разумеется, в каждом из таких обиталищ есть свои отличительные черты. Отличительной чертой квартиры нашего отсутствующего хозяина было то, что в ванне от воды било электричеством. Я с дороги залез в душ и вдруг почувствовал, что меня довольно чувствительно дергает. Звоню отцу Гермогену спросить, все ли в порядке, а он говорит: «Да, забыл предупредить, вы душем не пользуйтесь, это опасно: проводка барахлит. Граф все никак не починит». — «А как же он моется?» — «А он к тете ходит душ принимать. Она же ему и стирает». Отец Гермоген поведал мне историю этого человека (назовем его Джузеппе). Джузеппе очень любил ездить на Афон и хотел стать афонским монахом. Но отец Гермоген все не благословлял его на этот шаг. В конце концов, итальянец собрался и уехал без благословения отца Гермогена.
Поселился на Афоне в одном из монастырей, стал послушником, прожил так около года, очень ревностно выполнял все правила и послушания и радовался такому повороту в своей жизни. Потом, через год, игумен ему сказал: «А теперь, Джузеппе, готовься, завтра вечером будет твой постриг». Джузеппе всю ночь не спал: думал про свою тетю в Риме, думал о своем поместье в Апулии, о маме, которая в этом поместье живет, еще о чем-то… Утром, как только рассвело, он собрал чемоданчик — и назад в Рим. Можно еще добавить, что в конце концов граф Джузеппе все-таки стал монахом. Но не афонским. Сейчас он игумен небольшого православного монастыря на юге Италии.

С самим же отцом Гермогеном в Италии произошла замечательная история — можно сказать, из «коллекции анекдотов». Он жил на окраине Рима в маленькой двухкомнатной квартирке на первом этаже, очень-очень скромно, с минимальным набором мебели. При этой квартирке у него был миниатюрный зеленый садик, где радушный хозяин любил принимать гостей. Единственное, что у него было ценного, — это древний наградной наперсный крест, очень тонкой работы, исполненный из серебра с камнями. Это был подарок давно покойного духовника батюшки и потому очень ему дорогой. И вот как-то отец Гермоген возвращается к себе домой и видит, что дверь раскрыта настежь, в квартире все перевернуто. Ясно, что побывали грабители. Первая мысль хозяина была о кресте, и он побежал скорее к тумбочке, где тот лежал. Тумбочка была открыта, пустой ящик выдвинут. И вдруг батюшка видит: на столе лежит крест, а под ним — пачка денег. Грабителей нет. Видимо, это были настоящие итальянские взломщики, которые, поняв, что попали к священнику, оставили пачку денег в знак извинения за причиненные неудобства и удалились. Такие вот благородные разбойники…