Тайная святость
… Из могилы его останки выкопали ночью. Монахи действовали тихо и к утру уже все было кончено. Когда Руфь Аркадьевна пришла на кладбище, о произошедшем свидетельствовали лишь многочисленные следы ног и автомобильных колес. Крест на могиле стоял все тот же, да и оградка поставлена на место. Но все приметы говорили о том, что отец Александр покинул село Соболево…
Некогда богатое село Соболево сейчас похоже на пустыню. Все его население составляют 13 человек, живущих в 10 домах. Село теперь — скопление мертвых изб, посреди которых величественно довлеет древний храм. Приезд монахов — даже несмотря на то что это было ночью — не остался незамеченным потому что в тупиковом селе, к которому и дорога-то давно съедена временем и болотом, одно только появление чужих — значительное событие. Старухи все углядели, даже сосчитали, сколь было этих монахов: двенадцать душ!
Слухи дошли до власти. Сельсовет расположен далеко от Соболева, в селе Люмпанур. Деревень таких вот полумертвых полно, за всем не уследишь. Тем не менее глава поселения была в шоке, узнав, что на сельском кладбище эксгумировали останки безо всякий разрешений. Это ж, получается, какая-то дикость! Вскоре власть окунулась в океан более насущных проблем и об инциденте в Соболеве забыла.
Но через месяц пришла весть: мощи отца Александра обнаружены в Мордовии, в городе Темникове. Об этом и в центральных газетах понанаписали, и в новостях первого канала показали сюжет о торжествах в знаменитом Санаксарском монастыре. Мощи при большом стечении верующих помещены в соборе рядом с мощами святого Федора Ушакова. Оказывается, старик, которого в Соболеве почитали, еще в 2000 году был причислен к лику святых под именем Александра Санаксарского. Больше двадцати лет соседом и наставником соболевцев был святой человек!
Скончался отец Александр давно, в 1961 году, а потому помнят его только старики. Больше всего про батюшку (именно так старца называли в округе) рассказала нынешняя жительница Соболева, Анна Ивановна Крашенинникова. Храм разорили еще в 1937 году, превратили его в зернохранилище колхоза «Заветы Ленина», а батюшку из «поповского дома» выгнали. Он был монах — и семьи не имел. Люди отнеслись к изгнанию батюшки по-разному, и в основном в настроениях преобладал элементарный страх. Дело в том, что этот старец появился в Соболеве в 1935-м году, и про него знали только, что он хороший молитвенник и исповедник. По селу бродили слухи об арестах священников на других приходах. Отца Александра почему-то не арестовали… Короче, никто не решался приютить старика.
И все-таки нашелся человек, который батюшку принял. Им оказалась самая бедная, «обиженная Богом» женщина. Она была горбатенькая, и в селе ее считали «дурочкой». Звали ее Евдокия, сам же батюшка называл Авдотьюшкой. Евдокия зарабатывала шитьем одежды, была относительно независима и на мнение односельчан, что своим поступком может навлечь на себя беду, отвечала: «Господь видит все… с молитвой спасемся...»
Батюшку даже взяли на работу. Он устроился в лесхоз, занимался там выращиванием в питомнике саженцев деревьев. Как он сам говорил, «воспитывал сосенки». И каждый день прочти в избе Авдотьюшки проходили службы. Соболеву повезло: здесь не было стукачей, село и тогда было вдалеке от цивилизации, и потому до начальства сведения о творящемся в Соболеве не доходили. К батюшке шли за любой помощью, и он никому не отказывал. Исповедовал, причащал, отпевал. К нему приходили какие-то мужчины и женщины; их он называл своими «духовными детьми». Говорил: «Храм закрылся, но знайте: здесь будет монастырь...» Вообще батюшка обитал тихо, работу в питомнике выполнял исправно и народ ни к чему не призывал. Ах, если бы люди знали, каким он был в двадцатых годах! Но об этом немного позже…
Батюшка жил слишком даже скромно. В его келейке едва умещались кровать и… гроб, который он для себя сколотил загодя. Больше туда не помещалось ничего. Умерла Авдотьюшка, и помогать батюшке стала другая женщина, Настя, которая еще в действующем храме певчей была. Но и вторая келейница тоже скончалась. Остался батюшка один. К тому времени он был уже очень пожилым человеком, однако сам ходил в лес заготавливать себе дрова, а пищу ему приносили сердобольные люди. И никого он до кончины не оставлял без доброго слова. Говорил: «Не расстраивайтесь, что такая жизнь. Бывало на Руси и хуже...»
Анна Ивановна припоминает случай. Пришла из далекой деревни к батюшке одна женщина. Он ее принял, а когда женщина уходила, батюшка протянул ей краюху хлеба. Женщина отказывается брать, говорит, что сыта. Да, честно говоря, и брать от человека, одетого в драную телогрейку (другой одежды у него не было) и явно бедствующего, как-то стыдно. Но батюшка настоял, говорит: «Отдашь тому, кого встретишь...» Женщина, очень взволнованная, вся дрожащая вернулась в Соболево часа через два. Рассказала, что внезапно ее обступила стая волков. Вожак уже готов был бросится, но женщина вспомнила о краюхе, вынула ее из сумы и протянула вожаку. Тот подошел… и взял своими страшными клыками ту краюху. И стая ушла!
Руфь Аркадьевна Игнашева помоложе Анны Ивановны и батюшку помнит смутно. Совсем она еще девочкой была, когда батюшка Александр на дому служил и людей принимал. Тем не менее Руфь Аркадьевна часто ходит на могилу. Она ухаживала за ней, когда там батюшка лежал, да и сейчас ухаживает, когда его там нет. Да, собственно, так поступают все соболевцы — потому что батюшка исцеляет духовно и физически и поныне. Просто надо прийти на могилку и попросить: «Батюшка, трудно… поделись своей слой духовной!..»
У Руфи Аркадьевны есть сын Михаил. Он 18-летним мальчиком попал на чеченскую «бойню», в осажденный Грозный. Там он был тяжело ранен и контужен, остался без пальца на руке и сильно ослаб зрением. Вернулся домой в растерянности, и прямо скажем, не в себе. Психика деревенского (да и городского...) парня, ставшего поневоле солдатом и вынужденного убивать, вряд ли способна перенести ужасы войны без последствий. Несколько месяцев Михаил пребывал в каком-то ступоре. И мать посоветовала сыну: «Сходи на могилу к батюшке. Может он даст душевное успокоение...» Сын сначала отнекивался, а потом все же пошел — только чтобы мать успокоить.
Вернулся окрыленный. Ничего не рассказывал, что там произошло, но заявил: «Мать, знаю, что делать! Буду пчел разводить». Пасеку Михаил сделал аккурат рядом с полуразрушенным домом, в котором жил батюшка (к сожалению, после его смерти келью бросили на произвол времени). И ничего — оттаял парень! Собирается хозяйство развивать, не пьет…
Руфь Аркадьевна с сыном живут невдалеке от храма. Этот храм недавно начали расчищать от грязи. Не местные, а дети из воскресной школы при храме села Корляки. Приезжают редко, не чаще двух раз в год, а в остальное время храм пустует. Тем не менее Руфь Аркадьевна часто наблюдает непонятное явление: в вечерней мгле в алтаре храма как бы свечи горят. Пение оттуда доносится — неземное какое-то. Хотя точно известно, что там никого быть не может. Это явление наблюдали многие, даже те, кто не верует. А недавно в Соболево крестный ход пришел. Не мнимый, а настоящий. Его устроили местные священники — в знак памяти о святом.
По большому счету соболевцы знают про батюшку только то, что он «людям помогал» и был праведником. Про то, кто он, как попал в Соболево, да вообще о том, кем он, собственно, был, неизвестно было ровным счетом ничего. Настало время приоткрыть завесу тайны.
Его светское имя — Георгий Андреевич Уродов. Родился он селе Невежкино Пензенской губернии в 1876 году. Про это село у меня есть рассказ в книге «Душа русского и как ее понять». Пятнадцатилетним мальчиком он пустился во многомесячное паломничество по святым местам русской земли, а девятнадцатилетним юношей уже поступил послушником в славящийся своей строгостью Санаксарский монастырь Тамбовской епархии. После того как Георгия в 1911 году постригли в монахи под именем Александра, карьера его развивалась стремительно. Сначала был назначен казначеем монастыря, а в 1915 году братией выбран настоятелем.
После революции 1917-го года игумен Александр занял очень жесткую позицию по отношению к новой коммунистической власти. Дело дошло до того, что его арестовали. Обвинение было таким: «Александр — страшный монархист и желает опять воцарения Николая». Но времена были все еще либеральные, и революционный трибунал вынес мягкий приговор: «ярого контрреволюционера игумена Александра как не признающего советскую власть выслать и перевести в какой-нибудь другой монастырь». И Александра назначили настоятелем Свияжской Макарьевской пустыни Казанской епархии. В те годы Свияжск как духовный центр всячески подавлялся, там был организован один из первых советских концлагерей. Братию изгнали, Александра же назначили настоятелем Седмиозерной пустыни все той же Казанской епархии. К тому времени он уже имел сан архимандрита.
В 1928 году пять из шести монастырских храмов Седмиозерной пустыни власти закрыли, монахам оставили лишь один Вознесенский храм. И снова Александр был арестован. На сей раз за непризнание советский власти и (согласно приговору) «систематическое ведение среди крестьянства антисоветский агитации и пропаганды», архимандрит Александр был приговорен к трем годам заключения в концлагере. Сначала на пути у непримиримого монаха была Бутырская тюрьма, ну, а после — СЛОН, концлагерь на Соловках.
Он смог пережить и Соловки. В 1931 году, после отсидки, Александра сначала отправили в ссылку на Урал, ну а после определили в Кировскую область. Помог устроиться бывший благочинный города Темникова, а в 30-е годы епископ Яранский Димитрий (Поспелов). Так архимандрит Александр попал в село Соболево. Что было дальше, после 1935 года, вы уже знаете.
Рассекретили недавно сведения за 1937 год: арестовано тогда в СССР было 136 900 священников. Расстреляно из них — 85 300 человек. Просто удивительно, как отец Александр Уродов, человек, известный своей ненавистью к советам, избежал страшной участи! И можно понять его «тихое» поведение в Соболеве. За 24 года жизни здесь он ни разу не проявил себя как «экстремист». Несмотря на это у батюшки был огромный круг общения. В Соболево приходили люди из разных концов страны. И есть версия.
В СССР долго существовала т.н. «Катакомбная Церковь», организация верующих людей, не принявших ни советской власти, ни церковной иерархии, подчинившейся большевикам. Это была законспирированная структура — по вполне понятным причинам: священников, проповедующих против атеистической власти, ждала только одна участь: расстрел. Отец Александр испытывал давление и со стороны властей светских, и со стороны патриархии. Видимо, его ангел-хранитель сильно постарался, если он выжил…
Отец Александр (Уродов) канонизирован в качестве преподобноисповедника. Он один из немногих святых нового времени, которые одинаково почитаются и Московским патриархатом, и другими русскими православными Церквями (включая «катакомбников», которые, по некоторым сведениям, до сих пор существуют, не признают даже российского паспорта и весьма негативно относятся к тем, кто сотрудничает с властью).
Батюшка служил до конца. Он и скончался почти сразу после того как в своей «домашней» церкви отслужил литургию. Никто точно не знает, кто были его духовные чада. Незнакомые люди в Соболево приходили часто.
Для нас важно другое: батюшка селил надежду в души людей, которые с ним жили в далеком селе. Он оставил о себе добрую память. Могила его почитается, и люди находят возле нее облегчение даже после того как мощи святого были тайно вывезены в Темников. А значит люди стали причастны к чуду. И чудеса продолжаются…
Геннадий Михеев, из книги «Живое»
Некогда богатое село Соболево сейчас похоже на пустыню. Все его население составляют 13 человек, живущих в 10 домах. Село теперь — скопление мертвых изб, посреди которых величественно довлеет древний храм. Приезд монахов — даже несмотря на то что это было ночью — не остался незамеченным потому что в тупиковом селе, к которому и дорога-то давно съедена временем и болотом, одно только появление чужих — значительное событие. Старухи все углядели, даже сосчитали, сколь было этих монахов: двенадцать душ!
Слухи дошли до власти. Сельсовет расположен далеко от Соболева, в селе Люмпанур. Деревень таких вот полумертвых полно, за всем не уследишь. Тем не менее глава поселения была в шоке, узнав, что на сельском кладбище эксгумировали останки безо всякий разрешений. Это ж, получается, какая-то дикость! Вскоре власть окунулась в океан более насущных проблем и об инциденте в Соболеве забыла.
Но через месяц пришла весть: мощи отца Александра обнаружены в Мордовии, в городе Темникове. Об этом и в центральных газетах понанаписали, и в новостях первого канала показали сюжет о торжествах в знаменитом Санаксарском монастыре. Мощи при большом стечении верующих помещены в соборе рядом с мощами святого Федора Ушакова. Оказывается, старик, которого в Соболеве почитали, еще в 2000 году был причислен к лику святых под именем Александра Санаксарского. Больше двадцати лет соседом и наставником соболевцев был святой человек!
Скончался отец Александр давно, в 1961 году, а потому помнят его только старики. Больше всего про батюшку (именно так старца называли в округе) рассказала нынешняя жительница Соболева, Анна Ивановна Крашенинникова. Храм разорили еще в 1937 году, превратили его в зернохранилище колхоза «Заветы Ленина», а батюшку из «поповского дома» выгнали. Он был монах — и семьи не имел. Люди отнеслись к изгнанию батюшки по-разному, и в основном в настроениях преобладал элементарный страх. Дело в том, что этот старец появился в Соболеве в 1935-м году, и про него знали только, что он хороший молитвенник и исповедник. По селу бродили слухи об арестах священников на других приходах. Отца Александра почему-то не арестовали… Короче, никто не решался приютить старика.
И все-таки нашелся человек, который батюшку принял. Им оказалась самая бедная, «обиженная Богом» женщина. Она была горбатенькая, и в селе ее считали «дурочкой». Звали ее Евдокия, сам же батюшка называл Авдотьюшкой. Евдокия зарабатывала шитьем одежды, была относительно независима и на мнение односельчан, что своим поступком может навлечь на себя беду, отвечала: «Господь видит все… с молитвой спасемся...»
Батюшку даже взяли на работу. Он устроился в лесхоз, занимался там выращиванием в питомнике саженцев деревьев. Как он сам говорил, «воспитывал сосенки». И каждый день прочти в избе Авдотьюшки проходили службы. Соболеву повезло: здесь не было стукачей, село и тогда было вдалеке от цивилизации, и потому до начальства сведения о творящемся в Соболеве не доходили. К батюшке шли за любой помощью, и он никому не отказывал. Исповедовал, причащал, отпевал. К нему приходили какие-то мужчины и женщины; их он называл своими «духовными детьми». Говорил: «Храм закрылся, но знайте: здесь будет монастырь...» Вообще батюшка обитал тихо, работу в питомнике выполнял исправно и народ ни к чему не призывал. Ах, если бы люди знали, каким он был в двадцатых годах! Но об этом немного позже…
Батюшка жил слишком даже скромно. В его келейке едва умещались кровать и… гроб, который он для себя сколотил загодя. Больше туда не помещалось ничего. Умерла Авдотьюшка, и помогать батюшке стала другая женщина, Настя, которая еще в действующем храме певчей была. Но и вторая келейница тоже скончалась. Остался батюшка один. К тому времени он был уже очень пожилым человеком, однако сам ходил в лес заготавливать себе дрова, а пищу ему приносили сердобольные люди. И никого он до кончины не оставлял без доброго слова. Говорил: «Не расстраивайтесь, что такая жизнь. Бывало на Руси и хуже...»
Анна Ивановна припоминает случай. Пришла из далекой деревни к батюшке одна женщина. Он ее принял, а когда женщина уходила, батюшка протянул ей краюху хлеба. Женщина отказывается брать, говорит, что сыта. Да, честно говоря, и брать от человека, одетого в драную телогрейку (другой одежды у него не было) и явно бедствующего, как-то стыдно. Но батюшка настоял, говорит: «Отдашь тому, кого встретишь...» Женщина, очень взволнованная, вся дрожащая вернулась в Соболево часа через два. Рассказала, что внезапно ее обступила стая волков. Вожак уже готов был бросится, но женщина вспомнила о краюхе, вынула ее из сумы и протянула вожаку. Тот подошел… и взял своими страшными клыками ту краюху. И стая ушла!
Руфь Аркадьевна Игнашева помоложе Анны Ивановны и батюшку помнит смутно. Совсем она еще девочкой была, когда батюшка Александр на дому служил и людей принимал. Тем не менее Руфь Аркадьевна часто ходит на могилу. Она ухаживала за ней, когда там батюшка лежал, да и сейчас ухаживает, когда его там нет. Да, собственно, так поступают все соболевцы — потому что батюшка исцеляет духовно и физически и поныне. Просто надо прийти на могилку и попросить: «Батюшка, трудно… поделись своей слой духовной!..»
У Руфи Аркадьевны есть сын Михаил. Он 18-летним мальчиком попал на чеченскую «бойню», в осажденный Грозный. Там он был тяжело ранен и контужен, остался без пальца на руке и сильно ослаб зрением. Вернулся домой в растерянности, и прямо скажем, не в себе. Психика деревенского (да и городского...) парня, ставшего поневоле солдатом и вынужденного убивать, вряд ли способна перенести ужасы войны без последствий. Несколько месяцев Михаил пребывал в каком-то ступоре. И мать посоветовала сыну: «Сходи на могилу к батюшке. Может он даст душевное успокоение...» Сын сначала отнекивался, а потом все же пошел — только чтобы мать успокоить.
Вернулся окрыленный. Ничего не рассказывал, что там произошло, но заявил: «Мать, знаю, что делать! Буду пчел разводить». Пасеку Михаил сделал аккурат рядом с полуразрушенным домом, в котором жил батюшка (к сожалению, после его смерти келью бросили на произвол времени). И ничего — оттаял парень! Собирается хозяйство развивать, не пьет…
Руфь Аркадьевна с сыном живут невдалеке от храма. Этот храм недавно начали расчищать от грязи. Не местные, а дети из воскресной школы при храме села Корляки. Приезжают редко, не чаще двух раз в год, а в остальное время храм пустует. Тем не менее Руфь Аркадьевна часто наблюдает непонятное явление: в вечерней мгле в алтаре храма как бы свечи горят. Пение оттуда доносится — неземное какое-то. Хотя точно известно, что там никого быть не может. Это явление наблюдали многие, даже те, кто не верует. А недавно в Соболево крестный ход пришел. Не мнимый, а настоящий. Его устроили местные священники — в знак памяти о святом.
По большому счету соболевцы знают про батюшку только то, что он «людям помогал» и был праведником. Про то, кто он, как попал в Соболево, да вообще о том, кем он, собственно, был, неизвестно было ровным счетом ничего. Настало время приоткрыть завесу тайны.
Его светское имя — Георгий Андреевич Уродов. Родился он селе Невежкино Пензенской губернии в 1876 году. Про это село у меня есть рассказ в книге «Душа русского и как ее понять». Пятнадцатилетним мальчиком он пустился во многомесячное паломничество по святым местам русской земли, а девятнадцатилетним юношей уже поступил послушником в славящийся своей строгостью Санаксарский монастырь Тамбовской епархии. После того как Георгия в 1911 году постригли в монахи под именем Александра, карьера его развивалась стремительно. Сначала был назначен казначеем монастыря, а в 1915 году братией выбран настоятелем.
После революции 1917-го года игумен Александр занял очень жесткую позицию по отношению к новой коммунистической власти. Дело дошло до того, что его арестовали. Обвинение было таким: «Александр — страшный монархист и желает опять воцарения Николая». Но времена были все еще либеральные, и революционный трибунал вынес мягкий приговор: «ярого контрреволюционера игумена Александра как не признающего советскую власть выслать и перевести в какой-нибудь другой монастырь». И Александра назначили настоятелем Свияжской Макарьевской пустыни Казанской епархии. В те годы Свияжск как духовный центр всячески подавлялся, там был организован один из первых советских концлагерей. Братию изгнали, Александра же назначили настоятелем Седмиозерной пустыни все той же Казанской епархии. К тому времени он уже имел сан архимандрита.
В 1928 году пять из шести монастырских храмов Седмиозерной пустыни власти закрыли, монахам оставили лишь один Вознесенский храм. И снова Александр был арестован. На сей раз за непризнание советский власти и (согласно приговору) «систематическое ведение среди крестьянства антисоветский агитации и пропаганды», архимандрит Александр был приговорен к трем годам заключения в концлагере. Сначала на пути у непримиримого монаха была Бутырская тюрьма, ну, а после — СЛОН, концлагерь на Соловках.
Он смог пережить и Соловки. В 1931 году, после отсидки, Александра сначала отправили в ссылку на Урал, ну а после определили в Кировскую область. Помог устроиться бывший благочинный города Темникова, а в 30-е годы епископ Яранский Димитрий (Поспелов). Так архимандрит Александр попал в село Соболево. Что было дальше, после 1935 года, вы уже знаете.
Рассекретили недавно сведения за 1937 год: арестовано тогда в СССР было 136 900 священников. Расстреляно из них — 85 300 человек. Просто удивительно, как отец Александр Уродов, человек, известный своей ненавистью к советам, избежал страшной участи! И можно понять его «тихое» поведение в Соболеве. За 24 года жизни здесь он ни разу не проявил себя как «экстремист». Несмотря на это у батюшки был огромный круг общения. В Соболево приходили люди из разных концов страны. И есть версия.
В СССР долго существовала т.н. «Катакомбная Церковь», организация верующих людей, не принявших ни советской власти, ни церковной иерархии, подчинившейся большевикам. Это была законспирированная структура — по вполне понятным причинам: священников, проповедующих против атеистической власти, ждала только одна участь: расстрел. Отец Александр испытывал давление и со стороны властей светских, и со стороны патриархии. Видимо, его ангел-хранитель сильно постарался, если он выжил…
Отец Александр (Уродов) канонизирован в качестве преподобноисповедника. Он один из немногих святых нового времени, которые одинаково почитаются и Московским патриархатом, и другими русскими православными Церквями (включая «катакомбников», которые, по некоторым сведениям, до сих пор существуют, не признают даже российского паспорта и весьма негативно относятся к тем, кто сотрудничает с властью).
Батюшка служил до конца. Он и скончался почти сразу после того как в своей «домашней» церкви отслужил литургию. Никто точно не знает, кто были его духовные чада. Незнакомые люди в Соболево приходили часто.
Для нас важно другое: батюшка селил надежду в души людей, которые с ним жили в далеком селе. Он оставил о себе добрую память. Могила его почитается, и люди находят возле нее облегчение даже после того как мощи святого были тайно вывезены в Темников. А значит люди стали причастны к чуду. И чудеса продолжаются…
Геннадий Михеев, из книги «Живое»
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
