Почему нас учат прощать даже убийц и насильников

Письмо читательницы: «Не имею права вступать в спор с авторитетным мнением священника, но все-таки кто-нибудь толком объяснит мне, как можно отделять поступок от самого человека? Серийный маньяк-убийца, военные преступники, они что, тоже имеют нравственные критерии и в глубине души они хорошие? Или как?
Одно дело — украсть кошелек. Ну ладно. Тут человека можно оправдать. Но убийцу, того же «керченского стрелка», как можно понять и отделить его поступок от личности? Ведь он сознательно и хладнокровно пошел на это преступление. Именно он, конкретный, а не абстрактный человек. Как это понимать?»
Отвечает протоиерей Павел Великанов:
«Одним из первых людей, вошедших в рай, был отъявленный преступник и грешник. Его распяли рядом со Христом на Голгофе. Перед самой смертью он уверовал в Спасителя и раскаялся — и получил спасение от Господа. Вы спрашиваете, как можно не осуждать страшных злодеев? А просто задайте себе вопрос: вот за этого ужасного грешника разве Христос не умер?
Делать исключения, делить людей на надежных и безнадежных — это наша людская привычка. У Бога нет черных списков. Он умер за каждого.В словах Христа Не судите, да не судимы будете (Мф 7:1–2) имеются в виду не только мелкие проступки, но и великие прегрешения. Нет никакой разницы — осудить человека за то, что он слукавил, или осудить серийного убийцу, который столько зла принес людям.
Поймите, Марина: Господь дает свободу человеку — разрешает любому быть таким, каким он хочет, в том числе и плохим. Вспомним притчу о блудном сыне. Отец ведь позволил своему младшему сыну стать таким распутным: он отдал ему часть наследства, понимая, что тот растратит его! По нашим обыденным меркам поступок сына показал несостоятельность отца как родителя, ведь он не смог воспитать своего ребенка, предотвратить его нравственную гибель! Но там, где в своем суждении относительно отца или сына мы ставим точку, Евангелие ставит запятую. Младший сын возвращается, и отец с радостью принимает и прощает его. Эта притча — иллюстрация того, как к нам относится Бог. Господь не ставит крест на человеке, совершившем проступок, но продолжает его питать, радовать, вдохновлять. Человек же, загрязнив свою душу прегрешениями, сам отказывается от Божьей любви: она не является для него источником радости, а наоборот, приносит боль. Но Бог не перестает любить даже самого отчаянного маньяка. К такой безусловной любви Он призывает и нас.

Зачастую многим непонятно, как можно не только не осуждать, но и любить своего врага? Посмотрите, как мы ведем себя с детьми. Когда ребенок что-то сделал не так, мы пытаемся объяснить ему, что он ведет себя неправильно. Но неужели, когда ребенок разбивает чашку, мы перестаем любить его? Также следует и относиться к тем, чьи поступки ты осуждаешь.
Необязательно сразу «делать из себя» подвижника, который любит всех. Достаточно для начала увидеть, опознать свой изначально враждебный настрой и постараться не быть поглощенным им. Это становится значительно легче, когда удается увидеть в человеке глубину, осознать, что он такой же, как и вы. Необязательно стараться как-то специально проявить свое расположение к тому, кого вы все еще осуждаете, ведь если это будет наигранно, то человек почувствует эту фальшь. Главное, что именно вы по отношению к совершившему проступок — не враг.
Однажды меня спросили: «Как не осудить человека, который говорит гадости про детей в хосписе, если я считаю его бесчувственным?» Можно ответить так: все мы схожи в одном — падаем, встаем и каемся, снова падаем, снова встаем, этот процесс динамичен. Вчера человек согрешил, а сегодня уже с болью в сердце вспоминает о своем проступке. Назвав человека бесчувственным, вы навесили на него ярлык. Когда в следующий раз он покажет себя с другой стороны, вы не сможете это принять, потому что стали заложником собственного осуждения. В такой ситуации вы можете осудить его представления, не согласиться с ним, но нельзя делать перенос со слов и действий человека на его личность, на саму суть, на «сердцевину» человека. Как только вы это сделали, вы зафиксировали определенный взгляд на этого человека, тем самым осудив его. В этом и заключается принцип отделения греха от грешника.
Осуждая человека — неважно, вашего друга или маньяка, — в своем сознании вы закрепляете за ним определенную модель поведения, запрещая ему быть другим.Я вспоминаю историю из патерика про одного монаха, который впал в блуд. Но монах не продолжил свой грешный образ жизни, а отказался от своего греха и вернулся в монастырь. Игумену этого монастыря было откровение, что своим падением этот монах посрамил дьявола — ведь он не отчаялся, не загубил свою душу, не застрял в грехе, а раскаялся — и вернулся снова трудиться в постах и молитвах. И тем самым освободил себя от греха.

В другом патерике есть история о монахе, который никогда не обращал внимания на нападки и укоры в свою сторону. Когда же братья спросили его, как ему удается не осуждать и не вступать в перепалки, они были удивлены ответом: «Да что на этих псов обращать внимание?». Его душа была настолько гордая, что он всех презирал. Гордость, осознание себя выше другого человека — это одна из причин осуждения. Именно поэтому осуждение — это проблема не того, кого осуждают, а того, кто осуждает. Мне кажется, что мы ищем способ утвердиться в своих собственных глазах на фоне чужого проступка — нам страшно оказаться в положении, когда некого будет осудить. Поэтому не пытайтесь через негативное действие — осуждение — уничтожить что-то плохое. Вы только увеличите это зло. А как же правильно поступать?
Мне вспоминается одна история. Одна девочка тайно сделала себе татуировку на шее. Когда мать увидела — она была вне себя от ярости! А вот дедушка, услышав, что за шум в квартире, спокойно сказал: «Прими мои поздравления! Теперь ты знаешь, что такое точка невозврата. Хорошо, что ты узнала это в такой, а не более сложной ситуации». Мама и девочка поражены — неужели дедушка правда не сердится? На что дедушка ответил: «Я не осуждаю, но и не одобряю. Я просто тебя люблю!».
Многие же из нас, к сожалению, радуются, когда кто-то оступился: «Ага, я ведь давно знал, что такое произойдет, ты оправдал мои худшие ожидания!». Нетрудно заметить, что такая фраза говорит не столько о грешнике, сколько о говорящем, якобы «праведнике и прозорливце», который на деле оказывается лишь источником и носителем «плохих ожиданий».Мне посчастливилось в жизни общаться с человеком, которого я мог бы назвать примером христианского отношения к грешнику — это покойный архимандрит Кирилл (Павлов). На протяжении многих лет он был духовником Троице-Сергиевой лавры. Общаясь с человеком, он не уделял внимание тому, что важно для нас — внешность, статус, греховность или праведность. Даже зная, что человек совершил какой-то безнравственный поступок, отец Кирилл не изменял к нему отношения. Он обладал способностью переступить через то, что сделал человек, не заострять на этом внимание, не погружать человека в его грех еще больше. Напротив, даже в самой безнадежной ситуации, когда грешник был на грани отчаяния, старец всегда давал ему руку надежды. Отец Кирилл своим отношением показывал, что если человек жив, значит, у него еще есть возможность измениться и спастись. Неосуждение — это безграничная милость, готовность давать человеку шанс столько раз, сколько в этом будет необходимость».