Как я убил любимую

Несколько лет назад во Франции я встретил пожилого человека восьмидесяти с лишним лет. В разговоре он сказал мне: «Я хочу попросить вашей помощи в одном деле. Когда мне было двадцать лет, я был влюблен в девушку. Мы оба сражались в составе Белой армии, и во время одного из сражений я убил ее».

Конечно, он сделал это ненамеренно: во время перестрелки она внезапно высунулась, и он нечаянно застрелил ее. И он говорил: «Всю жизнь с того момента я не могу найти покоя. Я не только оборвал, обрубил жизнь, которая только расцветала, была так полна надежды, радости, ожидания, я не только убил девушку, которую любил всем сердцем и которая любила меня и собиралась выйти за меня замуж, но все последующие шестьдесят с лишним лет я чувствовал, что не могу искупить эту вину, теперь я уже не могу рассказать ей о своей боли».

Я спросил его, что он делал на протяжении всех этих лет. Он ответил, что делал все, что только ему могли посоветовать: молился об упокоении ее души, исповедовал свою вину, получал разрешительную молитву, совет священника, причащался, давал милостыню и просил людей молиться о ней и о нем — но так и не обрел покоя. Тогда я сказал ему то, что не готовил заранее, но что вспыхнуло в моем уме, в моей душе.

Я сказал: «Вы просили прощения у всех вокруг — у священника, которому не нанесли вреда, просили исцеления у Бога, Которого вы не убивали, но вы никогда не обращались к самой девушке, вина перед которой вас мучит. Сегодня после вечерних молитв сядьте и обратитесь к Маше, которую вы убили. Расскажите ей о шестидесяти с лишним годах душевных страданий, расскажите ей все с того самого момента до сегодняшнего дня и попросите, если она способна простить, — а может быть, уже простила, — попросите заступиться за вас перед Живым Богом, перед Богом, Который есть Бог живых, а не мертвых, для Которого все живы — во плоти или духом, и испросить у Него покоя вашему сердцу, покоя, который мир не может дать, покоя, который не смогло вам дать ничто, к чему бы вы ни прибегали». Он так и сделал.

И в следующий раз, когда мы встретились, он говорил мне с радостью и благодарностью Богу, что ему стало легче: он излил свою душу Маше, попросил ее прощения и заступничества, и затем мир, невыразимый, несказанный, сошел на него, и он узнал, что ничто не стоит между ними; более того — что посреди них Господь, Который связывает их по ту и другую сторону жизни.

Митрополит Антоний Сурожский