Шел второй месяц войны. Вести с фронта приходили тревожные; на заводе началась эвакуация, и я стал готовить к ней лабораторию, которой заведовал.
В конце августа меня вызвали к директору.
— Юрий Павлович, немцы прорвали линию обороны и быстро продвигаются в нашем направлении. Завод эвакуируется ночью, а сейчас надо вывозить детей. Вы назначены ответственным за эвакуацию заводского детсада и его персонала. Детей — 102 человека. Поедете в двух грузовиках, третий повезет продукты и все необходимое. Машины поведут лучшие водители — Пинчук Михаил Степанович и Костя Рябченко, на третьей машине — Светлана Уткина. Выезжать сейчас, без промедления. Ну, доброго пути!
На заводском дворе стояли крытые брезентом грузовики; заглянул — ребят битком набито, сидят перепуганные, недоумевающие, многие плачут.
Пошел к первой машине. За рулем сидел Михаил Степанович, кряжистый сильный человек со спокойно-сосредоточенным выражением лица. Мы давно знали друг друга.
Я вскочил в кабину, и мы тронулись. За грузовиками бежали и что-то кричали матери, отцы, бабушки. Дети плакали и тянули к ним руки.
Машины выехали за город и покатили по шоссе. Вскоре немецкий самолет закружил над нами. Первый снаряд упал недалеко от нас на обочину дороги.
— Тикать надо с нашим грузом, — проворчал Михаил Степанович и повел грузовик к лесу, мимо которого шло шоссе.
Постояв в лесу, пока не закончился обстрел, мы снова тронулись в путь, но не прошло и часа, как немецкий самолет опять застрекотал над головами. Местность была лесистой, и мы успели скрыться в чаще деревьев.
Понимая всю опасность нашего положения, я стал совещаться с шоферами и заведующей детским садом, как ехать дальше.
— Я думаю так: пока дорога идет возле леса, доедем до Красного вала и там остановимся дотемна, потому что дальше будет девяносто километров открытой местности. А ночью нас немцу не увидеть, вот ночью мы и поедем, — предложил Михаил Степанович.
— А как же в темноте без фар ехать, не опасно? — спросил я.
— Если ночь без облаков, то очень просто, а вот ежели облачка — поплутаем, — усмехнулся Костя.
Когда стемнело, мы тронулись в путь.
— Вы эту дорогу хорошо знаете? — спросил я Михаила Степановича.
— Нет, здесь ездить не приходилось. Но вы не беспокойтесь, шоссе идет до самой Ветвички, и мы его к утру проскочим, а дальше дорога такой чащобой пойдет, что никакой немец не увидит.
Тихо шелестел дождь. Я смертельно устал. Шепот дождя убаюкивал, глаза слипались, голова упорно падала на грудь, и я уснул. Проснулся от того, что машина остановилась.
— Что случилось?
— По полю едем, с дороги сошли, — сердито отвечал Михаил Степанович. — Темнота полная. Поедем по компасу, не стоять же на месте.
Едва мы тронулись, я снова уснул. Сильный толчок машины и громкий крик разбудили меня:
— Ну куда же этот человек под колеса прет? Соображения нет! Чего надо?
Я посмотрел в окно. В нескольких шагах от нас, резко белея в густой черноте ночи, стояла женская фигура с раскинутыми в обе стороны руками.
— Гражданка, что вам надо?
Женщина молчала. Шофер выскочил из кабины, но через минуту вернулся обратно.
— Никого нет. Померещилось мне, что ли?!
— Нет, женщина вот здесь стояла, — сказал я.
— Высокая, в белом.
— Значит, спряталась. Нашла время шутки шутить. У меня от нее аж мороз по коже, — занервничал вдруг Михаил Степанович.
Он тронул машину, но колеса не успели сделать второй оборот, как белая фигура появилась вновь, и я почувствовал от ее появления страх, доходящий до смертного ужаса, особенно от предостерегающе раскинутых рук.
— Михаил Степанович, остановитесь! — отчаянно закричал я.
Мы выскочили из кабины, к нам подбежал Костя:
— Что случилось?
Не дожидаясь нас, Михаил Степанович бросился к стоящей впереди женщине, и через секунду оба исчезли из моих глаз.
— Скорей ко мне! — вдруг раздался вблизи его крик. Мы побежали на голос.
— Осторожно, стойте! — сдавленным голосом прошептал он, указывая на что-то рядом с нами. Мы посмотрели и отпрянули — там был обрыв. Мы стояли на его краю, камешки с шорохом падали вниз, когда мы делали неосторожное движение.
— Почему стоим? — подбежала к нам Светлана.
— Вот поэтому, — сказал Костя, показывая на обрыв.
Светлана ахнула и всплеснула руками.
— Кабы не Она, — Михаил Степанович снял шапку, — все бы сейчас там, на дне, были.
Его голос дрожал, он едва стоял на ногах.
— Дядя Миша, да кто Она-то? — испугано спросил Костя.
— Ты что, дурак или малахольный? Не понимаешь?! Кто же мог быть еще, как не Матерь Божия?!
— Где же Она была? — робко прошептала Светлана.
— Здесь, сейчас, — так же шепотом ответил Костя и тоже снял шапку…