Почему мы хотим наказания и строгости

«Разве можно полюбить Христа через силу? Конечно, нет. Только по доброй воле». Как «подавляет» нас Христос, что у монаха вместо телевизора и что происходит, когда мы делаем то, что любим, – размышляет архимандрит Андрей (Конанос).

Тебе хочется чувствовать любовь, тепло, нежность, уверенность, доверие, внутреннюю силу, славу, власть – все это очень хорошо и в какой-то мере даже связано с церковной жизнью, поскольку существует в Церкви. «Ибо Я прославлю прославляющих Меня», – говорит Господь (1 Цар. 2:30). Речь здесь идет именно о славе. Бог хочет, чтобы мы желали славы, но какой славы? Что есть настоящая радость? Когда ты говоришь: «Хочу быть счастливым, хочу счастья, живя так, как живу сейчас», – эти слова идут из глубины твоего сердца, твоей души, или ты руководствуешься своими страстями, слабоволием, болезнью и зависимостью, как тот алкоголик?
Понимаешь? Я согласен, Бог не хочет совершать над тобой никакого насилия, но тебе самому необходимо достичь определенного уровня, то есть, как мы уже говорили выше, – перейти от противоестественного состояния к сверхъестественному. Противоестественное состояние – это, например, когда ты ненавидишь своего брата. Это не естественно, а противоестественно: невозможно испытывать ненависть к брату. Именно отсюда нужно начинать переход к естественному – тому, что свойственно даже животным: любить тех, кто любит тебя. А затем уже продолжить движение к сверхъестественному состоянию, когда даже убийцу своего брата ты можешь полюбить и простить, как было, например, со святым Дионисием Эгинским.
Это воистину сверхъестественно, и понадобится пройти долгий, очень долгий путь, чтобы достичь такого состояния. И придется немного поработать над собой, иначе не получится. Но – по собственной воле. Это очень важно. Не потому, что тебе так сказали родители или еще кто-то «авторитетный», диктующий, как надо жить.

Почему тебе хочется ремня

Как-то пришел ко мне один человек и сказал:
– Я курю и хочу, чтобы вы нашли способ заставить меня бросить курить. Прикажите мне!
– Как же я тебе прикажу? Единственный «приказ», который я могу тебе дать – полюби Христа! Полюби сильно, от всего сердца.
– Нет-нет, я курю, и мне хочется, чтобы вы заставили меня бросить! Скажите что-нибудь, прикажите мне – так, чтобы я повиновался.
– То есть тебе хочется ремня? Нравится, когда с тобой так обращаются? Нет, я против такого «исправления», такой духовной жизни.

Очень хорошо, что ты хочешь подвизаться и ищешь стимула, но я не хочу, чтобы таким стимулом стало наказание, или устрашение, строгость. Нужно, чтобы это была любовь.

Знаешь, что тебе нужно сделать? В следующий раз, когда начнешь курить, постарайся ощутить Господа рядом с собой. Поговори с Ним в молитве, полюби Его. В тот момент, когда куришь, – попробуй полюбить Христа. И если сможешь во время курения любить Христа, если чувствуешь в душе умиление от любви к Нему, когда куришь, – то продолжай курить. Но мне бы хотелось, чтобы ты постепенно оставил эту привычку, потому что ощущение присутствия Божия – это подвиг любочестия, и дурные привычки уходят сами – из-за любви ко Христу, желания угодить Ему, доставить радость. Без каких-либо приказов, которые вызовут лишь сопротивление с твоей стороны.
– Так вы прикажете мне что-нибудь?
– Нет. Приказ один: люби Господа. И бросишь курить. Постепенно, шаг за шагом – из любви ко Христу.

Церковь – это пространство, где нет насилия

И знаете, этот человек начал самостоятельно бороться со своей страстью, заставлять себя, но – другим способом. Впрочем, и я, и ты, дипломированный специалист, разве в свое время мы не мучились на вступительных экзаменах, когда мечтали поступить на выбранный факультет? Такие мучения – даже не вполне мучения, потому что успешная сдача экзаменов доставляет удовольствие. Возьмем, к примеру, программиста. Этот человек часами сидит перед компьютером, переходит с одного сайта на другой, скачивает программы, не спит часами, уставший, взмокший от напряжения – а разве это не напряжение? Напряжение. В чем же разница между ним и мной, который ничего не понимает в компьютерах?
Когда я работаю с текстом в электронном виде, то страшно мучаюсь, путаюсь в действиях, приходится всё записывать, чтобы не ошибиться… Ничего в этом не понимаю. А разница между им и мной в том, что работа с компьютером для программиста – удовольствие, наслаждение и радость. Он по семь часов может сидеть перед ним и наслаждаться, а для меня и полчаса поиска какой-то информации – мучение, головная боль.
Понимаешь? Церковь – это пространство, где нет насилия. И мне не хочется, чтобы в Церкви человек чувствовал, что его как-то подавляют.

Единственно, мне бы хотелось, чтобы ты ощущал, как здесь «подавляет» тебя Своей любовью Христос. Но Его давление – нежное, не порабощающее. Никакого насилия. Разве можно полюбить Христа через силу? Конечно, нет. Только по доброй воле.

Когда человек хочет стать монахом, его спрашивают: «Ты сам так решил? Никто тебя не принуждал? Никто не «промывал» тебе мозги? Потому что в противном случае ты разочаруешься в выбранном пути, ведь он так узок, труден, суров и полон лишений! Принимаешь постриг – и никакого телевизора, денег, дорогих мобильников, вкусных яств, шикарных иномарок… Настоящий монах лишен всего этого. И потому Церковь спрашивает постригаемого:
– По своей ли воле ты пришел сюда?
– Да.
– Точно?
– Точно!
– Подумай как следует.
– Думаю.
– Ты по-прежнему хочешь стать монахом?
– Да. «Ей, Богу содействующу, честный отче».
И вот перед нами настоящий монах, преисполненный радости, хотя у него ничего нет. Спросишь такого:
– Все хорошо, сын мой? Никто на тебя не давит?

Вместо телевизора я смотрю на Христа

Как-то мы с ребятами из одной школы отправились на экскурсию и по дороге остановились в монастыре. Здесь нас всюду сопровождал монах, и вот один из ребят спросил его:
– У вас здесь нет телевизора?
– Нет, – ответил монах.
Получилось очень смешно: в тот момент мы находились в главном соборе монастыря, монах рассказывал нам о храме, об обители, кругом царило умиротворение, и тут вдруг такой вопрос. Только ребенок, с его простотой, искренностью и невинностью, мог в такой момент спросить: «У вас нет телевизора? Вы никогда не смотрите телевизор?»
– Неужели вам никогда не хочется? – продолжал спрашивать мальчик. – Как вам не скучно без него?
– Почему же нам должно быть скучно?
Монах ответил вопросом на вопрос, имея в виду следующее. «Я занимаюсь тем, что люблю. Мне хочется так жить, и я живу, потому что знаю, для чего это. Вместо телевизора я смотрю на Христа, обращаясь к Нему в своей молитве. И глаза мои, вместо того, чтобы соблазняться увиденным по телевизору, наполняются слезами, и это прекрасно. Слезы в молитве – самые сладкие. Знаешь ли ты их вкус? Нет? Нам, монахам, тоже не понять мирской жизни. «Как можно так жить? – недоумеваем мы. – Это же так трудно – постоянное напряжение, стресс…» В монашестве никто ни на кого не давит, никогда. Мы сами выбрали такую жизнь, а поскольку наш выбор – добровольный, то нам все это в радость и наслаждение».
А другой паренек задал монаху такой вопрос:
– Вы вообще никогда не едите мясо? Даже на Пасху не готовите?
– Нет!
– Что же вы едите на Пасху?
– По большим праздникам у нас рыба, очень вкусная. Но мяса мы не едим.
– Ничего себе! – недоумевали дети. – Какая тяжелая, трудная у вас жизнь…
Когда делаешь что-то без любви, когда не понимаешь, для чего и почему этим занимаешься, когда тебя волнует только внешняя сторона дела, а о Личности, что стоит за всем, не имеешь никакого представления; когда твой подвиг не имеет личностной направленности, а напоминает занятие йогой, где самое важное – достичь определенного уровня, победить сон, победить чувство голода и прочие плотские желания, естественные потребности и т.д. – все это не есть христианский подвиг. Цель нашего подвига – прикоснуться ко Христу.