Искупление Христом

У многих в голове возникает карикатурный образ как бы раздражительного Бога, Который только и ищет, как следует покарать бедных грешников, пока наконец страшная смерть Праведника не располагает Его проявить снисхождение. Образ этот, конечно, ложен — Бог всегда и неизменно любит грешников и ищет только их спасения; сама крестная жертва есть проявление этой любви, а не её предварительное условие.

Наше непонимание связано с тем, что мы часто понимаем под “прощением” перемену настроения — мы кого-то сильно ненавидели, а потом успокоились, отдышались, и решили не мстить. Наше “прощение” состоит в том, что мы оставляем обидчиков в покое и не пытаемся наказать их за то, что они сделали. Но когда мы говорим об отношениях с Богом, навсегда “быть оставленным в покое”, вне богообщения, это и значит погибнуть… Поэтому Божие прощение, которое действительно избавляет нас от ада, предполагает, что Бог принимает нас в общение с Собою, вводит нас в Свой чертог, признаёт нас Своими.

Но как праведный Бог может принять неправедного человека? Бог свят; Он абсолютно нравственно чист; Он не может ни принять, ни оправдать, ни проигнорировать грех. Для Него нет физической невозможности — Он может создавать миры, творить чудеса и вообще делать всё, что пожелает. Но для Бога существует нравственная невозможность — Бог, например, не может поступить неправосудно (Быт 18:25), не может солгать (Евр 6:18), не может отречься от Самого Себя (2 Тим 2:13). Когда мы говорим, что такой-то человек не может, например, украсть, мы не имеем в виду, что его возможности в этом отношении ограничены, — мы имеем в виду, что он никогда так не поступит. Бог не может просто закрыть глаза на наши грехи — потому что это было бы актом обмана и неправосудия. Как говорит святой Николай Кавасила, “ибо надлежало, чтобы грех был искуплён каким-либо наказанием, и чтобы только понесшие достойное наказание за то, в чём согрешили перед Богом, избавлены были от осуждения” (Семь слов о жизни во Христе).

Есть хороший пример, иллюстрирующий нравственную необходимость искупления. Это реально произошедшая история — её рассказал офицер, служивший в позапрошлом веке на Кавказе. В одном горном селении случилась сильная нехватка продовольствия. Некие люди стали красть пищу из общих запасов. Чтобы пресечь воровство, местный князь пригрозил, что всякий, кто попадётся, получит 50 плетей. Через какое-то время вор попался — и это была престарелая мать князя. Князь не мог отменить своё постановление — он навсегда бы потерял уважение соплеменников как человек пристрастный и несправедливый, а любые его повеления потеряли бы всякое значение. Он нашёл мудрое решение — да, воровка должна получить свои 50 плетей, но как сын он имеет право закрыть мать собой. Все удары пришлись по нему (...)

Сама тенденция возражать против концепции заместительного искупления как против “юридической” и специфически “западной” прослеживается не ранее чем с конца ХIХ века. Этот вопрос, который, казалось бы, должен быть одним из центральных в православно-католической полемике, не упоминается, насколько известно автору, у полемистов прошлых веков. Святой Марк Ефесский, епископ Илия Минятий и — ближе к нашему времени — преподобный Амвросий Оптинский, весьма тщательно и подробно рассматривая разногласия между Православием и Католичеством, не упоминают о таком, казалось бы, центральном пункте расхождения, как “юридическое” понимание искупления. Таким образом, тенденция к отрицанию заместительного характера искупления выглядит скорее недавней и не укоренённой ни в Писании, ни в Предании (...)

Надо обратить внимание также на миссионерские и пастырские последствия понимания греха исключительно как болезни. Такое понимание накладывается на современную тенденцию к “медикализации”, то есть к тому же самому пониманию неправильного поведения исключительно как болезни, но уже в светском контексте. При этом нравственные проблемы интерпретируются как медицинские, а поведение, которое раньше считалось аморальным — как предопределённое биологическими особенностями человека. Однако между нравственной и медицинской проблемой есть принципиальное отличие. Первая требует, чтобы человек признал свою ответственность за свои поступки, попросил прощения у Бога и у тех, кто от них пострадал, и принял решение не совершать их в будущем. В этом случае мы обращаемся к человеку как к лицу активному и ответственному. Медицинский характер проблемы означает, что человек является лицом страдающим, он не творит зло (и тогда должен прекратить), а лишь претерпевает его. Если я осыпаю людей оскорблениями и угрозами, то я виновен в грехе и должен покаяться перед Богом и извиниться перед людьми; если я “страдаю от приступов раздражительности”, то требовать от меня, чтобы я, бедный больной, ещё и каялся — значит проявлять чёрствость и бессердечие".

Сергей Худиев. Искупление во Христе Иисусе.