Для чего отделяется Украинская Церковь?
Константинополь выступает антиподом Рима?
Весной этого года Верховная рада Украины поддержала обращение президента страны Петра Порошенко к архиепископу Константинополя — патриарху Варфоломею с просьбой о создании единой Украинской поместной автокефальной православной церкви. По задумке Киева, создание такой Церкви укрепит украинскую государственность, которая, как можно понять, в основном строится на том, чтобы «отдалиться от Москвы и стать ближе к Европе».
Следует, наверное, посмотреть на все, происходящее сейчас вокруг затеваемой автокефалии и создания Единой поместной православной церкви (ЕППЦ) на Украине не с точки зрения церковной казуистики, а с точки зрения христианской церковности, каковая должна была бы сложиться и утвердиться, будь церковные начальники хотя бы чуть менее алчны, властолюбивы и чуть более чутки к словам Христа. Ибо тогда пожелание Его и призыв быть всем едиными не перекрывался бы человеческими указами, игнорирующими не лишь одни евангельские слова, но и сам здравый смысл, обязывающий быть осторожными в своих высказываниях в периоды различных социальных и политических обострений.
А высказываний патриарх Варфоломей наронял. В православии нет единого центра управления, так уж сложилось. Это ни предмет гордости, ни ущербности. Есть свои плюсы в управлении и свои минусы. В случаях, когда между народами возникают трения, особенно временного характера, в первую очередь следует искать инструмент, способный снизить накал страстей. Церковь сегодня, может быть, не самый эффективный инструмент, но потенциально довольно весомый. Ей по силам скреплять понимание между людьми. Именно призыв Христа к единству был услышан в давние времена еще в Римской империи тамошними властями и показался им весьма полезным средством для укрепления империи. Но отчего-то именно в религии то, что должно объединять, становится знаменем раздора в первую очередь.
Христиане изначально стали игнорировать не только призыв Христа, но и куда более физически действенный призыв имперских властей прекращать идеологически распри и как-то договориться об одном. Впрочем, стоит вспомнить век апостольский и апостольские же методы и рекомендации по управлению крепнущими общинами. Трудно представить чтобы апостолы Павел, Петр, Андрей, Иаков начали перетягивать одеяло на себя, требуя «административного подчинения» по причине лишь апостольского «первенства». Нет, напротив, Павел «благодарил Бога» за то, что, зная о людской слабости иметь за плечами человеческий авторитет, на который можно при «удобном» случае ссылаться, никого даже почти и не крестил:
«Я разумею то, что у вас говорят: «Я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; «а я Христов». Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас? или во имя Павла вы крестились? Благодарю Бога, что я никого из вас не крестил, кроме Криспа и Гаия, дабы не сказал кто, что я крестил в мое имя», и далее, в другом месте: «Ибо когда один говорит: «я Павлов», а другой: «я Аполлосов», то не плотские ли вы? Кто Павел? кто Аполлос? Они только служители, через которых вы уверовали, и притом поскольку каждому дал Господь. … Итак никто не хвались человеками».
Конечно, если рассматривать автокефалию или «поместность» Церкви с точки зрения удобства управления, то исторический ничего плохого в этом не обнаружится. По сути все Церкви в веке апостольском и позже образовывались как «автокефальные». В прежние времена замедленных и неспешных коммуникаций это позволяло поместным Церквям быстро реагировать в каждый текущий момент, не дожидаясь делегаций из-за моря или другой части континента, обладающий компетенцией и властью разобраться в ситуации и принять решение. Когда Церкви на местах достигали определенной зрелости, то им и были поручены вопросы, стоящие перед ними. Ведь прежде апостолу требовалось перебраться через море, чтобы посетить новообразованную общину, на это уходили месяцы, «почта» доставлялась ровно столько же и использовалась не по нежеланию прибыть к братьям по вере, а из-за невозможности пребывания в нескольких местах одновременно.
Для такого «пребывания во многих местах» апостол Павел и писал свои пространные послания. Но автономное существование Церкви никогда не рассматривалось как «крещение во имя» апостола, застолбление им пространства. Константинопольский патриархат, кажется, впервые столь резко поставил вопрос прямо в духе противления апостольскому пониманию. Он сделал акцент на «крещении во имя», человеческое имя, разумеется, и настаивает на таком своем праве раздавать автокефалии на основании не целесообразности, а лишь своего некогда случившегося «первенства». Причем, в эпоху, когда коммуникации могут происходить мгновенно, да и для организации живой встречи требуются не годы, не месяцы, а часы. Такое действие прямо противоречит апостольскому духу организации и управления Церквями, носит откровенно раскольничий характер. Не формально даже, а том значении, как обозначил коренные причины раскола Павел: они заключены в делении «по имени» человеческому в игнорировании всякой целесообразности действия.
Само по себе провозглашение автокефалии ради установления мира нельзя было бы осудить. Но ситуация на Украине такова, что ничто не указывает на то, что после создания этой самой ЕППЦ, да на базе раскольничьих образований, ситуация изменится в лучшую сторону. Если бы это было так, то автокефалию можно было даже приветствовать. Но это не так. Очевидно, что это все идет лишь к усилению вражды между народами.
Игорь Бекшаев
Весной этого года Верховная рада Украины поддержала обращение президента страны Петра Порошенко к архиепископу Константинополя — патриарху Варфоломею с просьбой о создании единой Украинской поместной автокефальной православной церкви. По задумке Киева, создание такой Церкви укрепит украинскую государственность, которая, как можно понять, в основном строится на том, чтобы «отдалиться от Москвы и стать ближе к Европе».
Следует, наверное, посмотреть на все, происходящее сейчас вокруг затеваемой автокефалии и создания Единой поместной православной церкви (ЕППЦ) на Украине не с точки зрения церковной казуистики, а с точки зрения христианской церковности, каковая должна была бы сложиться и утвердиться, будь церковные начальники хотя бы чуть менее алчны, властолюбивы и чуть более чутки к словам Христа. Ибо тогда пожелание Его и призыв быть всем едиными не перекрывался бы человеческими указами, игнорирующими не лишь одни евангельские слова, но и сам здравый смысл, обязывающий быть осторожными в своих высказываниях в периоды различных социальных и политических обострений.
А высказываний патриарх Варфоломей наронял. В православии нет единого центра управления, так уж сложилось. Это ни предмет гордости, ни ущербности. Есть свои плюсы в управлении и свои минусы. В случаях, когда между народами возникают трения, особенно временного характера, в первую очередь следует искать инструмент, способный снизить накал страстей. Церковь сегодня, может быть, не самый эффективный инструмент, но потенциально довольно весомый. Ей по силам скреплять понимание между людьми. Именно призыв Христа к единству был услышан в давние времена еще в Римской империи тамошними властями и показался им весьма полезным средством для укрепления империи. Но отчего-то именно в религии то, что должно объединять, становится знаменем раздора в первую очередь.
Христиане изначально стали игнорировать не только призыв Христа, но и куда более физически действенный призыв имперских властей прекращать идеологически распри и как-то договориться об одном. Впрочем, стоит вспомнить век апостольский и апостольские же методы и рекомендации по управлению крепнущими общинами. Трудно представить чтобы апостолы Павел, Петр, Андрей, Иаков начали перетягивать одеяло на себя, требуя «административного подчинения» по причине лишь апостольского «первенства». Нет, напротив, Павел «благодарил Бога» за то, что, зная о людской слабости иметь за плечами человеческий авторитет, на который можно при «удобном» случае ссылаться, никого даже почти и не крестил:
«Я разумею то, что у вас говорят: «Я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; «а я Христов». Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас? или во имя Павла вы крестились? Благодарю Бога, что я никого из вас не крестил, кроме Криспа и Гаия, дабы не сказал кто, что я крестил в мое имя», и далее, в другом месте: «Ибо когда один говорит: «я Павлов», а другой: «я Аполлосов», то не плотские ли вы? Кто Павел? кто Аполлос? Они только служители, через которых вы уверовали, и притом поскольку каждому дал Господь. … Итак никто не хвались человеками».
Конечно, если рассматривать автокефалию или «поместность» Церкви с точки зрения удобства управления, то исторический ничего плохого в этом не обнаружится. По сути все Церкви в веке апостольском и позже образовывались как «автокефальные». В прежние времена замедленных и неспешных коммуникаций это позволяло поместным Церквям быстро реагировать в каждый текущий момент, не дожидаясь делегаций из-за моря или другой части континента, обладающий компетенцией и властью разобраться в ситуации и принять решение. Когда Церкви на местах достигали определенной зрелости, то им и были поручены вопросы, стоящие перед ними. Ведь прежде апостолу требовалось перебраться через море, чтобы посетить новообразованную общину, на это уходили месяцы, «почта» доставлялась ровно столько же и использовалась не по нежеланию прибыть к братьям по вере, а из-за невозможности пребывания в нескольких местах одновременно.
Для такого «пребывания во многих местах» апостол Павел и писал свои пространные послания. Но автономное существование Церкви никогда не рассматривалось как «крещение во имя» апостола, застолбление им пространства. Константинопольский патриархат, кажется, впервые столь резко поставил вопрос прямо в духе противления апостольскому пониманию. Он сделал акцент на «крещении во имя», человеческое имя, разумеется, и настаивает на таком своем праве раздавать автокефалии на основании не целесообразности, а лишь своего некогда случившегося «первенства». Причем, в эпоху, когда коммуникации могут происходить мгновенно, да и для организации живой встречи требуются не годы, не месяцы, а часы. Такое действие прямо противоречит апостольскому духу организации и управления Церквями, носит откровенно раскольничий характер. Не формально даже, а том значении, как обозначил коренные причины раскола Павел: они заключены в делении «по имени» человеческому в игнорировании всякой целесообразности действия.
Само по себе провозглашение автокефалии ради установления мира нельзя было бы осудить. Но ситуация на Украине такова, что ничто не указывает на то, что после создания этой самой ЕППЦ, да на базе раскольничьих образований, ситуация изменится в лучшую сторону. Если бы это было так, то автокефалию можно было даже приветствовать. Но это не так. Очевидно, что это все идет лишь к усилению вражды между народами.
Игорь Бекшаев
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
