Блаженное дыхание Бога

Не знает душа моя ничего более трудного, более легкого и более утешительного, чем слышать дыхание Бога.
Куда ни гляну — кругом оно. Мало кому дано ясно видеть его, хотя оно рядом с каждым…

Дыхание Бога приходит в тишине мыслей, сжигая тревоги, успокаивая ум.
Становится так покойно на душе, словно Царствие Небесное наступило уже прямо сегодня.
Дыхание Бога есть и в приветливости этого мира, и в безрадостности его. Приветливость учит благодарить и радует. Безрадостность невольно побуждает не искать утешения ни в чём земном, но лишь в умении чувствовать и слышать Голос Бога.
Лет двадцать, как не люблю я никакие земные дороги, не люблю я и ставшую привычной дорогу в храм, причудливо петляющую по пустынным улицам провинциального Макарьева, Снег недавно сошел. Зеленой траве ещё не повелел Бог радовать душу. То тут, то там обильно разбросан мусор, густо перемешанный с грязью. По дороге только и смотри, чтобы не измарать ноги в свежих собачьих экскрементах.
Сыро. Ветрено. Уныло. Неприглядно. Вынужден жить в бедной российской провинции, с улицами, похожими на помойки, едва ли не всю свою жизнь, но никак не привыкну к разрухе и к грязи…
Спрашиваю идущего рядом Ангела-Хранителя: «Почему это вековое неприличие так щедро разлито по Российским глубинкам? Почему так больно смотреть на искалеченные старостью и нищетой улицы, дома и людей? В чём смысл этой боли?» Слышу тихий ответ внутри моих мыслей: «Эта боль призывает тебя не привязываться ни к чему на земле». В душе возникает потребность более и более углубиться в молитву…
Макарьев. Макарьев… В названии этого города я слышу дыхание Бога, особенное для меня.
Город назван в честь пустынника, монаха и чудотворца Макария Уженского и Желтоводского. Рубашку к моему крещению, подарил мне иеромонах Макарий на Алтае. Крестили меня в день преподобного Макария (1 февраля по н.ст.) — так уж ненароком совпало. Потом я увлекся учением Макария Великого. Так много думал о его наставлениях, что твердо отказавшись от жизни в монастыре, удалился на несколько лет в уединение в горы. С Алтая и не мечтал переехать в город Макарьев, но вынужденно переехал по воле обстоятельств. Хиротесирован во чтеца был в день памяти Митофана Воронежского в схиме Макария. Наиболее важное влияние на моё становление в молитве оказал монах Макарий пустынник, о котором писал я как о монахе Александре. Столько личных важных событий, напрямую связанных не с другим каким-то именем, но с именем Макарий — не дыхание ли это Бога?
Захожу в храм. В храме Дыхание Бога слышит моя душа, как и обычно, наиболее ясно и отчетливо. Оно всегда где-то там, в вышине куполов, есть. Если прислушаться — отчетливо чувствуется Милость.
Давно заметил: если находишься в храме с высокими сводами, тогда малейшее движение не только тела, но иногда даже и души, как-то особо отчетливо начинает отражается от стен. Даже дышать начинает хотеться сдержаннее. Очень не люблю посторонних разговоров в храме. Даже если говорить шепотом — шепот, отзвучивая, столь значительно может прибавить в громкости, что может помешать молиться чуть ли не всему храму, а может, и всему Царствию Небесному. Нет, конечно же, шепот одного небрежного христианина не остановит в Царствии Бога молитв о мире, но всего-лишь не даст ему самому слышать и чувствовать силу Небесных молитв.
Дыхание Бога… Слышу тебя, живу тобой, жду тебя. Всё богатство и всё разумное стремление моей души — ЛИШЬ к Дыханию Бога.
Дыхание Бога, не потерять бы мне тебя. Как только утрачиваю я возможность слышать и чувствовать внутри себя Дыхание Бога, тогда в ту же минуту как христианин я умираю.
Прибывает народ. Священник читает молитвы. Становлюсь к исповеди. Передо мной стоит девочка лет восьми. Живой, видимо, характер у неё. Хочется скорее ей исповедаться. Неспокойно смотрит по сторонам. Пока смотрит, вперед неё проходит к аналою какая-то старушка.
— Блин! — громко искренне вслух сокрушается девочка. — Только хотела пройти, и вперёд меня уже кто-то…
Дыхание Бога, ты и в этом. Слава Богу, есть кому прийти в храм и есть кому сказать искреннее детское: «Блин».
Исповедуюсь, причащаюсь и в который уже раз улетаю душой в то место, где нет ни времени, ни страхов, ни земных образов… Чисто там. Без óбразно. Безмысленно. Покойно. Надёжно. Несу это в себе, и уже не наносит мне боль мир. Не наносит боль, потому что вновь мне дано, до следующего причастия Тела и Крови Иисуса Христа, отчетливо слышать внутри себя Блаженное Дыхание Бога.