Почему в детях охладевает вера

Есть такая брутальная русская поговорка: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива». И когда речь заходит о проблемах подростков, я сразу вспоминаю эту народную мудрость. Дети — наше зеркало, и все их проблемы — на самом деле наши.

Те самые, которые мы так долго не желали или боялись в себе увидеть, старательно прятали от окружающих и от самих себя, и уже совсем было уверились в том, что их на самом-то деле и нет вовсе.

Но в какой-то момент эти проблемы вдруг поднимаются перед нами в полный рост, и задрапировать их привычными словесами уже не получается. Потому что теперь обличать нас в нашей неправде начинает уже Сам Господь через подросших наших детей. И когда я слышу вопрос, почему выросшие в христианских семьях подростки сегодня уходят из Церкви, я не вижу для себя других ответов, кроме одного, простого и горького. Подростки уходят из Церкви потому, что всю свою жизнь видят перед собой нас, родителей. Верующих и церковных. И не хотят быть такими, как мы.
Почему так получилось, в принципе понятно. Воцерковление нашего поколения в девяностые и нулевые часто было кривым и горбатым. По сути, мы шли в Церковь наощупь, наставниками нашими в большинстве случаев оказывались такие же новоначальные христиане, как и мы сами. А любое дело, совершаемое «методом тыка», неизбежно предполагает ошибки, перекосы, кризисы и разочарования. Поэтому друг перед другом мы теперь еще можем пораспускать хвосты, подемонстрировать свои «благочестие» и «благоверие». Но дети-то наблюдают нас ежедневно, без грима и камуфляжа. Своей жизнью мы не сумели показать им красоту Православия, а слова без дел не работают. О подробностях можно говорить долго, и аспектов у этой темы множество. Но суть, на мой взгляд, именно в этом.
Любые проявления подросткового кризиса так или иначе отражают положение дел в семье, где растет ребенок, и религиозный кризис здесь не является исключением. Не научившись жить праведно и ходить перед Богом в чистой совести, мы взялись учить этому своих подросших детей. Поэтому, думаю, удивляться полученному результату сегодня может ну разве что совсем уж оторвавшийся от реальности родитель.

Все равно люблю

Хотя, конечно же, есть семьи, где ситуация в этом смысле вполне благополучная и религиозного кризиса в подростковом возрасте дети не переживают вовсе. Но, повторюсь, это тоже прямое следствие ситуации в семье. Однажды мне посчастливилось присутствовать на съемках телепередачи, где участницей была матушка Ольга Юревич, супруга протоиерея Андрея Юревича. Вместе с ней в студию пришли три ее дочки, как раз подросткового возраста, ну, может, чуть старше. Умницы, красавицы, искренне и горячо верующие девицы, спокойные и рассудительные. Короче — мечта любого православного родителя. Матушка рассказывала о жизни в их семье, о том, как они с батюшкой воспитывают детей, как сами постоянно учатся выстраивать отношения с ними и друг с другом. И тут ведущая задает матушке вопрос:
— А скажите, вот если кто-то из ваших девочек, повзрослев, вдруг решит, что вера ей не нужна, и теперь она будет атеисткой — как вы на это отреагируете?
Честно говоря, я тогда подумал, что ответ будет долгим, развернутым и в стиле «этого не может быть потому, что не может быть никогда». Но матушка одной фразой сразу же порвала все мои шаблоны.
Она просто улыбнулась, и сказала:
— Если это случится, я буду любить ее точно так же, как и прежде.
Вот такой неожиданный поворот темы. И мне думается, что дети, выросшие в такой атмосфере безусловной любви, скорее всего, из Церкви в подростковом возрасте как раз и не уйдут. Но, к сожалению, гораздо чаще можно увидеть иную картину воспитания, когда все усилия по воцерковлению своих детей верующие родители изрядно сдабривают примитивной манипуляцией: «Если ты не будешь образцовым христианином, я не буду тебя любить». Впрямую это, конечно, не проговаривается, но ребенок такие скрытые послания чувствует очень хорошо. И, взрос­лея, начинает сопротивляться этому мягкому принуждению, иногда в очень резких формах. Реагировать на такое сопротивление можно по-разному. Но самое глупое, что можно сделать тут родителям, — обвинить в происходящем ребенка, «переходный возраст», влияние улицы, компьютер, Интернет и т. д. Потому что на самом деле такие конфликты для родителей — расплата за ошибки воспитания, прямое следствие нашей родительской несостоятельности.

Маленькие христиане

Беда нашего поколения родителей в том, что нам не у кого было перенять опыт такого воспитания. Спрашивали друг у друга, рассказывали о своих проблемах, попытках их разрешения, советы друг другу давали. Правда, советы в большинстве случаев были вычитаны из одних и тех же книг и журналов. Сводились они, в сущности, к универсальной формуле: стань христианином сам, и дети, глядя на тебя, тоже станут христианами. Спорить с таким утверждением бессмысленно в силу его безусловной правильности. Но и практической пользы оно тоже приносило немного, поскольку ответить на вопрос: «Как самому стать христианином?» было ничуть не проще. А уж на осуществление найденных ответов должна была уйти вся жизнь. Да и то не факт, что сумеешь на ее протяжении стать таким, каким хотел бы видеть тебя Бог. Поэтому вопрос о приобщении детей к вере у нас в семье, как правило, сводился к некоторым, если можно так выразиться, «технологическим» моментам: мы учили детей молиться, рассказывали им о Христе, о Евангелии, о том, что наш мир сотворил Бог, водили их в храм, причащали… Короче, делали то, что делали и все остальные родители, воцерковлявшиеся в начале девяностых.
Но был в те далекие уже времена один случай, который очень серьезно дополнил мои представления о христианском воспитании. Детей у нас тогда было трое: Антошка, Никита и еще совсем маленький Глебушка. Соответственно возраст их был 4, 3 и годик с небольшим. Отправились мы как-то раз всем семейством в гости к бабушке в соседний райцентр. Дело было зимой. Автобус останавливался прямо на трассе, и мы ждали его впятером на обочине заснеженной дороги. Никиту с Глебом довезли на санках, Антошка, как старший, шел сам. День был морозный, вдоль трассы мела поземка. И тут выяснилось, что впопыхах забыли мы Глебу надеть рукавички. Ну вот протупили, и всё тут. Бывает такое иногда с каждым молодым родителем. Бежать домой уже некогда: автобус вот-вот подойдет. Я жену давай ругать: «Ах ты, такая-сякая, не доглядела». Она мне в ответ примерно то же самое… И вдруг, видим: Никита подошел к Глебу, снял варежки, взял его замерзшие ручки в свои ладони и начал отогревать их дыханием. Трёхлетний кроха, пока мы спорили, кто виноват и что делать, просто встал на колени и начал греть брату руки. А мы с женой смотрели на них и плакали.
Это я к тому, что в разговоре о христианском воспитании детей мы часто забываем, что ведь дети наши — тоже христиане, хотя и маленькие пока еще. Они в крещении получили ту же благодать, что и мы. И действует она в них порой более явственно, чем в нас, прочитавших всякие умные книжки и статьи про то, как вырастить ребенка христианином. И уж ежели мы признаём, что учиться жить по Евангелию нам придется всю свою жизнь, тогда, наверное, не грех и у собственных детей иногда взять урок этой божественной науки.
Но что же происходит с детской верой дальше, если мы, родители, не даем ей правильного направления своим наставлением и, что куда важнее, — примером собственной жизни? А происходит ровным счетом то, о чем преподобный Симеон Новый Богослов писал еще тысячу лет назад: «Всякая душа тотчас, как окрестится человек, принимает в духе благодать Христову, по коей тотчас воображается в ней Христос. Но крещенные младенцами не чувствуют освящения, получаемого в Крещении, потому что такое чувство освящения есть умное дело, а младенцы еще несовершенны умом, чтоб разуметь принятую благодать. Почему с продолжением времени они мало-помалу изменяются и переходят на сторону худа; и благодать святого Крещения в иных погасает и совсем теряется, а в иных сохраняется малая ее искра, от которой потом великая сия милость опять в них воспламеняется, если прибегнут к духовным отцам и покаются, как мы сказали, примут оглашение, восстановят веру как следует и возуповают на Бога».

Исцелися сам

Увы, часто получается так, что мы просто затаптываем в наших детях эти ростки благодати, задуваем в них искорки божественной жизни. По неумению, по греховности, по лени и нерадению — причины могут быть какими угодно. Но если твое подросшее чадушко вдруг в какой-то момент заявляет, что Церковь ему больше не нужна, знай — это плод твоей духовной жизни, твоего «христианства». И не ребенка тебе следует исправлять, а себя любимого срочно приводить в порядок, свои представления о Боге, Церкви и жизни в ней пересматривать, искать, где ты уклонился от истины, где начал жить не по Евангелию, а по своим лукавым представлениям о нем. Врачу, исцелися сам!
Это ведь не только подросткам, это и нам, родителям, тоже необходимо по слову преподобного Симеона — покаяться, принять оглашение, восстановить веру как следует, и возуповать на Бога. Ведь не научены же толком! Живем кое-как. И веруем — кто во что горазд. Но почему-то уже много лет как считаем, будто с верой и с жизнью по вере у нас все в порядке. А тут вдруг такая оказия — дети из Церкви уходят!
Можно по-разному об этом говорить. Но, мне кажется, это очень серьезный «звонок», и обращен он прежде всего к нам самим. Предупреждение такое нам от Господа. Возможно, что и последнее. Чтоб, хотя бы глядя на своих уходящих из Церкви детей, мы вышли из блаженной успокоенности на свой счет и посмотрели — что в нашей жизни неладно, что уже давным-давно требуется исправить. И нечего тут на зеркало пенять. Лишь решив свои духовные проблемы, мы можем помочь решить их нашим подросшим детям. И никакого другого решения я тут не вижу.

Автор православного журнала «Фома» Александр Ткаченко