Как же ты теперь, без Него?

Можно ли следовать за Христом только в своих фантазиях, по картинкам Евангелия в пересказе для детей, и как возникает та Встреча, после которой мы больше не одни – размышляет священник Сергий Круглов.

Какое отношение все эти картинки имеют ко мне

Пасха в этом году ранняя, уже в апреле. И Великий пост подступил стремительно: только-только встретили Рождество, только услышали глас Господень на водах, а уже на Всенощной запели «Покаяния двери», потом – «На реках вавилонских», вот и Масленица уже, и трещит что-то в скрепах земли и неба, сдвинулось, исходит паром, сыплется изморозью, проклевывается нежными ростками сосулек, отражается в них лоснящееся блинное солнце…
Не один я заметил: весна более охотно слушается календаря церковного, чем светского. Сказано – Великий пост, и вот уж у нас, в сибирском Минусинске, хотя по ночам и утрам все еще мороз и туман, но сквозь них неудержимо сквозит раскинувшаяся вширь синева, встречаются зима с весною, зима – снизу, от земли, весна – сверху, с неба.
Сретение Господне тоже пришлось на Масленицу, самым краешком не зацепило дней поста. Наверняка у всех, думающих о Сретении, перед глазами – сюжет иконы: Мария передает Младенца на руки старцу Симеону… А меня на этот раз поразил все тот же листочек отрывного календаря с датой праздника.
Ведь получается, что от Рождества до Пасхи, от первого крика Новорожденного до последнего Его крика на кресте и невероятного воскресного: «Мир вам!», в три с малым месяца этого конкретного 2018 года, укладывается вся земная жизнь Господа нашего Иисуса Христа… Или только благочестивые воспоминания о ней? Только картинки из Евангелия в пересказе для детей, страница за страницей отмечающие основные события «истории нашего спасения»? Только даты праздников, в которые служатся те или иные службы, поются те или иные песнопения, домашние «красные уголки» украшаются то елочками, то вербочками, то яйцами-крашенками, к которым пристегиваются те или иные традиции постов-разговений, бдений-стояний?..
Закроем книгу: да, она – важная и нужная, и картинки в ней красивые, но какое отношение все эти картинки имеют ко мне? Не к моей «жизни» в смысле все той же устоявшейся церковной календарной череды будней-праздников, постов-разговений, а к самой сути меня?

Следовать за Ним

Быть со Христом, по-моему, означает и еще вот что: везде следовать за Ним. Не единожды сказано: Господские праздники – не благочестивые воспоминания о происшедших две с лишним тысячи лет назад в Палестине событиях, это – сами события, происходящие с Христом здесь и сейчас.
А раз я с Ним – то и происходящие со мной. В вертепе Вифлеема, на Иордане, в пустыне, где Он был с ангелами и зверьми и напоследок взалкал, в Иерусалимском храме, на свадьбе в Кане, при купальне Вифезда с расслабленным-предателем, в горнице Тайной вечери, на Голгофе, на дороге в Эммаус.
Как это – следовать за Ним? Конечно, не в «машине времени» воображения (в котором, к слову сказать, мы так уютно проводим большую часть своей так называемой «духовной жизни»). Для обозначения качества этого следования за Христом у святых отцов есть приблизительное (увы, все наши земные слова приблизительны), но точное слово – «вышеестественно».
Вот сейчас, сразу после Сретения, мы нырнем с головой в Прощеное воскресенье, вынырнем – и полезем с Ним на гору поста, к Пасхе.
И мечтать при этом, и умозрить мы можем что угодно, но, поверх и рацио, и воображения, сама наша суть даст нам пережить этот путь своими ногами, которые не раз будут дрожать и подгибаться, своей “дыхалкой”, которая будет сипеть и срываться, своим отчаянием: «Брось меня, я не могу дальше!..», но потом опять, передохнув на стоянках постовых недель, все-таки дальше, своим нытьем и плачем, когда Он уже далеко впереди, а я отстаю и, как маленький Тумаи из книги Киплинга, буду, продираясь сквозь джунгли, кричать вслед огромному слону: «Кала-Наг, Кала-Наг, подожди меня!..»
Трудный путь за Ним вверх, немое восхищение Новорожденным, бегство в Египет и встреча в храме на сороковой день, Крещение и камни дорог Галилеи и Иудеи, братство и такая, казалось бы, нерушимая любовь Тайной вечери, бессилие слов и чувств перед Распятым в Великий Пяток, неудержимая весна, чумная звенящая от усталости радость в пасхальную ночь и играющее на восходе солнце – это реальность переживаемого нами, происходящего с нами снова и снова, такого больше не повторится, отныне это будет всегда.

Это жизнь вместе со Христом. Великим постом она особенно убедительна. Если же кто-то думает, что единственная цель поста – самосовершенствование в аскезе, избавление от грехов или соблюдение «традиций», без которых рухнет наш уклад мира…
Что ж, индусские йоги постятся куда строже и являют чудеса аскетизма, но при чем тут я, и при чем тут свет Воскресения? И царство кесаря, распявшее Христа, пытается забетонировать свои устои традициями из века в век – но много ли преуспевает, и сколько этих земных скреп рушилось и возводилось, и снова рушилось, даже на нашей недолговечной памяти?..

И Симеон больше не один

Сретение – это встреча. Помните стихотворение Иосифа Бродского «Сретение»? Еще бы не помнить: его из года в год в сретенские дни произносят по радио и телевидению, разучивают с детьми в воскресных школах, кладут на музыку и помещают в виньетках из цветов и блесток в поздравительных постах соцсетей, что, впрочем, не умаляет его достоинств.
Каждый раз, когда я слышу или перечитываю: «Он шел умирать. И не в уличный гул он, дверь отворивши руками, шагнул, но в глухонемые владения смерти», мне хочется сказать старцу Симеону: «Как я тебя понимаю! Ты устал за эти долгие времена, ожидая, когда сбудется пророчество, ты уходишь в чаянии отдыха. Но как же ты будешь теперь – без Него?»
К счастью, автор тоже спросил у старца о том же самом и ответил последними строками: «Светильник светил, и тропа расширялась».
Симеон больше не один, Христос идет перед Симеоном, как некогда Тот, Кто вывел народ Свой из Египта, шел впереди в столпе огненном, в виде света.Что стало с Симеоном дальше?
Мы мало что об этом знаем, кроме того, что все праведники – спасены и прославлены в Царстве Божием. Но точно знаем, что происходит с нами: Бог идет уже не как знамение, не как столп света, Он идет как человек, труднейшими путями, по горючей земле и за ее край, сквозь пределы смерти и нужды, выше и дальше. А мы, встретив Его, идем за Ним и вместе с Ним.