В бревна Бога не затащишь
Как только строители покинули объект, закончив кровельные работы над главной частью храма, раздался грохот. «На церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Кирилловской Ямской слободе в Прилуках обрушился недавно установленный позолоченный купол. Он оказался погребенным под завалами»; «Купол церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Кирилловской Ямской слободе рухнул, не выдержав собственного веса», – гласят заголовки местной прессы.
Пожар в храме в честь иконы Богородицы «Всех скорбящих Радость»
Не в первый раз происходит такое печальное событие: то в одном восстанавливаемом храме обрушится стена, то купол рухнет, то еще что-то неприятное случится. Это, и правда, печально: вроде бы трудятся люди ради Бога, идут на лишения, а тут – на тебе. Почему так? В чем причина?
Часто сетуют на недостаток образования у руководителей работ: разве нельзя было проконсультироваться у реставраторов-профессионалов? Ругают, понятное дело, безбожную советскую власть, которая довела памятники культуры и архитектуры до коматозного состояния. Ругают и излишнюю, по мнению многих, самоуверенную поспешность некоторых православных, приводя евангельский пример с башней: «Кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником. Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним, говоря: “этот человек начал строить и не мог окончить”?» (Лк. 14: 27–30).
Не знаю. Всё может быть. Но рушащиеся стены и купола, горящие бревна храмов – старых ли или возводимых «с нуля» – заставляют вспомнить историю, рассказанную протоиереем Анатолием Денисовым, благочинным Брейтовского округа Рыбинской епархии.
В Брейтово горела церковь, пожар был страшный. Новехонькая, с иголочки буквально, горит-полыхает. Толпа народу: кто-то плачет, кто-то просто любопытствует. Все обернулись, когда примчался отец Анатолий. Вылетел из «жигуленка» и стал как вкопанный: смотрит на пожар – слова вымолвить не может. Думали, паралич. Нет: пришел в себя. Со скорбью смотрел на пламя, потом вдруг встрепенулся, говорит: «Ой, смотрите – будто ангелы!» Люди смотрят – точно: два столба пламени приняли вид ангелов. Несколько секунд пламя имело такой вид. Потом храм обрушился, люди стали расходиться озадаченные: как понять такое явление? Что это: просто случайная игра плазмы или чудо какое-то? И вообще причем тут ангелы, если храм горит?
Храм восстановили, службы в нем идут снова. А отец Анатолий часто задумывается над визитом тех огненных гостей.
– В храме в честь иконы Богородицы «Всех скорбящих Радость» всё было устроено: и службы шли, и иконостас был шикарнейший – всё с иголочки, всё блестело. Блестело, но не блистало. Сейчас, спустя уже много времени, можно, наверное, и так сказать: блестело позолотой, но не блистало духом.
Когда случился пожар, мне звонят, я туда примчался, смотрю на это – и двинуться не могу. А зрелище страшное: два столба пламени, и, знаешь, время от времени они принимали вид двух ангелов, стоящих друг напротив друга. Тут поневоле призадумаешься о смысле трагедии. Я призадумался. Вот что получилось.
Храм-то, видишь, строился в то время, когда у многих наших организаций в районе было сильно туго с деньгами. И строился он, можно сказать, «по указке сверху». Нет, кто-то и с радостью жертвовал на строительство, но основные-то деньги поступали от организаций, которым, видимо, прозрачно намекнули «сверху», от начальства областного: не хотите проблем – помогайте строительству церкви. Ну, никто проблем не хотел, и поэтому помогали. А вот насколько искренней, от души была такая помощь, еще вопрос.
Ведь Бог любит доброхотно дающего, так? А если этого доброхота вынуждают к благотворительности, скажи мне, будет прок от его стонов? Да, деньги на храм есть, но появляются они не от души, а из страха перед начальством, и не небесным начальством, а вполне себе земным. А я эти деньги брал, получается: я ж настоятель.
Приходишь к начальнику, он так трубку берет, звонит: «Зайдите в кабинет, тут деньги на церковь нужны». И заходят люди, смотрят на меня: «Что, батюшка, опять за деньгами пришел, да?» Не волком смотрят – скорее сочувственно. А мне стыдно. И больно: люди месяцами зарплату не получали, а я тут такой стою. Намекал начальнику: может, и обождать имеет смысл…
А потом он привез электриков в храм, приказал им провести там работы, и они, видимо, что-то там – со страху ли, по недосмотру ли – перепутали, не так подсоединили – вот тебе и пожар.
Так что у пожара были две причины: первая и основная – это духовная. А вторая — материальная, но это уж следствие первой, второстепенная. Надо было остановить поток этих неправильных денег. Не чистые это были деньги, не принял их Господь – вот что я думаю.
Ведь почти всегда храмы не тогда строились, когда жилось хорошо, а когда жили плохо. И тут важно, чтобы человек делал это по зову сердца, а не из-под палки.
Или еще бывает, что человек строит не храм Божий, а памятник себе: «Я, такой хороший и пригожий, здесь родился, нате вам деньги – хочу, чтобы тут церковь построили».
Нет, ужасное было впечатление! Бога в бревна запихнуть пытались, а не в ребра. Открываешь дверь кабинета, где сидит «спонсор», а он тебе – хоть и с кресла, но свысока так: «Ну что, батюшка, деньги тебе нужны? Ты смотри, храм мне построй!» Я заикаюсь, говорю: «Дорогой ты мой, мы храм-то Господу Богу строим. Тебе спасибо, конечно, но ведь не только ты…» — а он улыбается, не понимает, о чем это я.
Так что – слава Богу за такое вразумление. Да, грустно, когда храм горит, но еще страшнее и печальнее, если храма нет в сердце. Может быть, об этом те два огненных ангела нам говорили?
Пожар в храме в честь иконы Богородицы «Всех скорбящих Радость»
Не в первый раз происходит такое печальное событие: то в одном восстанавливаемом храме обрушится стена, то купол рухнет, то еще что-то неприятное случится. Это, и правда, печально: вроде бы трудятся люди ради Бога, идут на лишения, а тут – на тебе. Почему так? В чем причина?
Часто сетуют на недостаток образования у руководителей работ: разве нельзя было проконсультироваться у реставраторов-профессионалов? Ругают, понятное дело, безбожную советскую власть, которая довела памятники культуры и архитектуры до коматозного состояния. Ругают и излишнюю, по мнению многих, самоуверенную поспешность некоторых православных, приводя евангельский пример с башней: «Кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником. Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним, говоря: “этот человек начал строить и не мог окончить”?» (Лк. 14: 27–30).
Не знаю. Всё может быть. Но рушащиеся стены и купола, горящие бревна храмов – старых ли или возводимых «с нуля» – заставляют вспомнить историю, рассказанную протоиереем Анатолием Денисовым, благочинным Брейтовского округа Рыбинской епархии.
В Брейтово горела церковь, пожар был страшный. Новехонькая, с иголочки буквально, горит-полыхает. Толпа народу: кто-то плачет, кто-то просто любопытствует. Все обернулись, когда примчался отец Анатолий. Вылетел из «жигуленка» и стал как вкопанный: смотрит на пожар – слова вымолвить не может. Думали, паралич. Нет: пришел в себя. Со скорбью смотрел на пламя, потом вдруг встрепенулся, говорит: «Ой, смотрите – будто ангелы!» Люди смотрят – точно: два столба пламени приняли вид ангелов. Несколько секунд пламя имело такой вид. Потом храм обрушился, люди стали расходиться озадаченные: как понять такое явление? Что это: просто случайная игра плазмы или чудо какое-то? И вообще причем тут ангелы, если храм горит?
Храм восстановили, службы в нем идут снова. А отец Анатолий часто задумывается над визитом тех огненных гостей.
– В храме в честь иконы Богородицы «Всех скорбящих Радость» всё было устроено: и службы шли, и иконостас был шикарнейший – всё с иголочки, всё блестело. Блестело, но не блистало. Сейчас, спустя уже много времени, можно, наверное, и так сказать: блестело позолотой, но не блистало духом.
Когда случился пожар, мне звонят, я туда примчался, смотрю на это – и двинуться не могу. А зрелище страшное: два столба пламени, и, знаешь, время от времени они принимали вид двух ангелов, стоящих друг напротив друга. Тут поневоле призадумаешься о смысле трагедии. Я призадумался. Вот что получилось.
Храм-то, видишь, строился в то время, когда у многих наших организаций в районе было сильно туго с деньгами. И строился он, можно сказать, «по указке сверху». Нет, кто-то и с радостью жертвовал на строительство, но основные-то деньги поступали от организаций, которым, видимо, прозрачно намекнули «сверху», от начальства областного: не хотите проблем – помогайте строительству церкви. Ну, никто проблем не хотел, и поэтому помогали. А вот насколько искренней, от души была такая помощь, еще вопрос.
Ведь Бог любит доброхотно дающего, так? А если этого доброхота вынуждают к благотворительности, скажи мне, будет прок от его стонов? Да, деньги на храм есть, но появляются они не от души, а из страха перед начальством, и не небесным начальством, а вполне себе земным. А я эти деньги брал, получается: я ж настоятель.
Приходишь к начальнику, он так трубку берет, звонит: «Зайдите в кабинет, тут деньги на церковь нужны». И заходят люди, смотрят на меня: «Что, батюшка, опять за деньгами пришел, да?» Не волком смотрят – скорее сочувственно. А мне стыдно. И больно: люди месяцами зарплату не получали, а я тут такой стою. Намекал начальнику: может, и обождать имеет смысл…
А потом он привез электриков в храм, приказал им провести там работы, и они, видимо, что-то там – со страху ли, по недосмотру ли – перепутали, не так подсоединили – вот тебе и пожар.
Так что у пожара были две причины: первая и основная – это духовная. А вторая — материальная, но это уж следствие первой, второстепенная. Надо было остановить поток этих неправильных денег. Не чистые это были деньги, не принял их Господь – вот что я думаю.
Ведь почти всегда храмы не тогда строились, когда жилось хорошо, а когда жили плохо. И тут важно, чтобы человек делал это по зову сердца, а не из-под палки.
Или еще бывает, что человек строит не храм Божий, а памятник себе: «Я, такой хороший и пригожий, здесь родился, нате вам деньги – хочу, чтобы тут церковь построили».
Нет, ужасное было впечатление! Бога в бревна запихнуть пытались, а не в ребра. Открываешь дверь кабинета, где сидит «спонсор», а он тебе – хоть и с кресла, но свысока так: «Ну что, батюшка, деньги тебе нужны? Ты смотри, храм мне построй!» Я заикаюсь, говорю: «Дорогой ты мой, мы храм-то Господу Богу строим. Тебе спасибо, конечно, но ведь не только ты…» — а он улыбается, не понимает, о чем это я.
Так что – слава Богу за такое вразумление. Да, грустно, когда храм горит, но еще страшнее и печальнее, если храма нет в сердце. Может быть, об этом те два огненных ангела нам говорили?
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
