Были ли первые христиане коммунистами?

В прошлой статье «Толкового словаря» я писал об идеологии либерализма и о том, что ее вполне можно толковать как превращенную форму христианства, поскольку она содержит в себе искаженное понимание христианской свободы и ее принципов.

Но ведь и в историческом сопернике либерализма в ХХ веке – коммунизме, – на мой взгляд, тоже можно заметить некие заимствования из христианства. Неслучайно некоторые коммунисты любили порой говорить о своей близости особенно первым христианам, и, в частности, ссылались на следующий фрагмент из Нового Завета, из «Деяний апостолов»:
“Все же верующие были вместе и имели всё общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого. И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа. Господь же ежедневно прилагал спасаемых к Церкви” (Деян. 2: 44–47).
Обратим внимание, что в латинском тексте «Деяний» употреблено слово communis, от которого и произошло название коммунистов: Omnes autem, qui credide­rant, erant pariter et habebant omnia com­munia; et possessiones et sub­s­tantias vendebant et dividebant illas omni­bus, prout cui­que opus erat.
Действительно, слово «коммунизм» образовано от латинского прилагательного communis – «общий». Смысловое ядро этого учения – идея о неприемлемости частной собственности, и стремление к тому, чтобы у людей все самое главное было общим, чтобы его «разделять между всеми, смотря по нужде каждого». Только так по мысли коммунистов отношения между людьми будут братскими и подлинно человечными. «От каждого по способностям, каждому – по потребностям». Правда, круг этого общего, которое следует разделять между всеми людьми, у разных мыслителей, предшественников и родоначальников коммунизма определялся по-разному. Скажем, в идеальном государстве Платона у правителей и воинов общим должно быть не только имущество, но и, например, жены и дети. То есть, в принципе отрицалась и семья как таковая, как общественный институт. А в знаменитом городе Солнца Томмазо Кампанеллы не только дети были общими, но и все были обязаны даже ходить в одинаковых одеждах и никак не выделяться. А вот автор термина «утопия» Томас Мор, хоть и был тоже родоначальником утопического коммунизма, был более либерален. В его утопии утопийцам даже разрешалось иметь свою семью. Правда, все жители были обязаны регулярно, раз в десять лет по жребию меняться дуг с другом домами. Существовало в «Утопии» и рабство: в рабы отдавали нерадивых граждан, например, преступников.
По поводу схожести христианства и коммунизма – например, разве пролетарский интернационализм не был своеобразным воспроизведением слов апостола Павла, что «во Христе нет ни эллина, ни иудея»? Или стремление у коммунистов к справедливости и равенству людей не было в чем-то похоже на братство христиан? Об этом при всем своем атеизме и ненависти к религии писал даже «второй» создатель марксизма, ближайший друг и соратник Маркса Фридрих Энгельс в своей работе «К истории первоначального христианства»:
В истории первоначального христианства имеются достойные внимания точки соприкосновения с современным рабочим движением. Как и последнее, христианство возникло как движение угнетенных: оно выступало сначала как религия рабов и вольноотпущенников, бедняков и бесправных, покоренных или рассеянных Римом народов. И христианство, и рабочий социализм проповедуют грядущее избавление от рабства и нищеты; христианство ищет этого избавления в посмертной потусторонней жизни на небе, социализм же — в этом мире, в переустройстве общества. И христианство и рабочий социализм подвергались преследованиям и гонениям… И вопреки всем преследованиям, а часто даже непосредственно благодаря им, христианство и социализм победоносно, неудержимо прокладывали себе путь вперед.
Коммунизм выступил как очень привлекательное учение, которое настаивало на справедливости и равенстве людей, на том, что все люди заслуживают счастья и обязательно его получат. Неслучайно к середине 20 века коммунизм завладел уже почти половиной мира (Россия, Китай и Восточная Европа) и, казалось, вот-вот ниспровергнет своих соперников – капитализм и либерализм. Вспомните эпохальную фазу последнего романтика коммунизма у власти Хрущева «Мы вас похороним!» в адрес американцев, сказанную с непоколебимой уверенностью в собственной правоте.
На тему гипотетической близости христианства и коммунизма можно еще вспомнить теологию освобождения, особенно популярную еще несколько десятилетий назад – так в Латинской Америке называется богословское и политическое движение христианского социализма, которое настаивает на близости марксизма и христианства. Его сторонники считали бедность источником греха, а Иисуса Христа не только Утешителем, но и Освободителем угнетенных. Некоторые элементы теологии освобождения отвергаются католической церковью.Некоторые представители теологии освобождения, в том числе даже некоторые священники Римско-католической церкви, приняли активное участие в революционной борьбе на «пылающем континенте», поскольку, как они считали, христиане обязаны участвовать в политической борьбе на стороне бедных и угнетенных.
Так что же, может быть, первые христиане действительно были коммунистами? Конечно, нет! Несмотря на общие черты между коммунизмом и христианством нельзя закрывать глаза на глубочайшую пропасть, что лежит между ними. Между прочим, те гонения, которым при Советском Союзе подверглись Церковь и верующие, по силе и ожесточенности превышают гонения первых христиан в Римской империи. Великий феномен новомученичества, массовые репрессии, аресты и расстрелы священнослужителей и мирян, закрытия монастырей и храмов… В одном 1937 году в СССР было закрыто более 8 000 церквей. К 1939 году во всей России осталось лишь около ста соборных и приходских действующих храмов. Только в ходе Великой Отечественной войны Сталин и руководство страны отказалось от идеи быстрого и полного разгрома Русской Церкви, хотя потом еще Хрущев обещал к 1980 году показать советским людям «последнего попа».
Нам здесь важно сказать, в чем неправ коммунизм именно с христианской точки зрения, и почему христианство – это не коммунизм, и вообще не «изм», а христиане – не коммунисты, или, например, либералы. Тут много важнейших различий, и одно из ключевых, например, состоит в том, что коммунисты верили в неиспорченность человеческой природы и категорически отрицали первородный грех. Как говорил коммунистический философ Михаил Лифшиц, «мы не верим в то, что на дне человеческой души открывается ход в подвал, откуда лезет всякая гадость. Мы не верим в “радикально злое”, присущее человеческой природе, согласно учению Канта. Иначе коммунизм был бы пустой мечтой».
Человек по главному коммунисту истории – Карлу Марксу – лишь совокупность или «ансамбль» общественных отношений. Каким будет общество, считали коммунисты, таким будет и человек. Устроишь его разумно – и сам человек практически автоматически тоже станет разумным и добрым. Неслучайно Ленин говорил, что в будущем коммунистическом обществе люди будут нравственно себя вести просто на основании привычки. То есть, не на основании своего свободного выбора, а просто потому, что их так приучили. Ну, примерно как чистить зубы каждое утро…
Такая антропология, такое понимание человека – главное условие для веры коммунизма в возможность построения счастливого и совершенного общества здесь, уже на Земле. А иначе, если человек все же, как учит христианство, радикально испорчен грехом, испорчен прежде всего внутренне, бесполезно создавать ему самые разумные и совершенные общественные условия. Он все равно все испортит, любой рай превратит в ад, если сам не будет просветлен и просвещен изнутри.
А за пределами сети общественных отношений для коммунистов нет никакого человека. Поэтому они – принципиальные материалисты, которые не верят в Бога и бессмертие души. И это накладывало свой отпечаток и на коммунистическую этику, этику советских людей. В ней много и весьма симпатичных черт, скажем прямо. Это жертвенность, стремление к справедливости, способность поделиться последним со страдающим ближним, высокая оценка культуры и образования и т.д. Готовность «отдать жизнь за други своя», которая помогла нашему народу победить в Великой Отечественной, была вскормлена еще Православием и Церковью, и здесь верующий с коммунистом будут заодно. Однако посмотрим на дело с другой стороны: сегодняшнее огромное число абортов, высокий процент самоубийств, разрушение семейных устоев – разве это тоже не наследие советского времени? Конечно, тут свою роль сыграли 90-е и торжество дикого либерализма, но я сейчас о другом. О том, что коммунистическое мировоззрение в принципе ничего не имеет против этих явлений, что в нем это можно, а даже в чем-то и нужно. Не забудем, что именно Советская Россия была первой страной в мире, которая в 1920 году легализовала аборты и обеспечила их полную свободу.
Поскольку марксизм и коммунизм – радикальное атеистическое учение, человек для него – высшее явление, венец природы. Над ним нет высших ценностей, заповедей свыше. Отсюда еще одна очень отрицательная с христианской точки зрения черта коммунистического мировоззрения – гордость как мировоззренческая установка. В писаниях разных коммунистических писателей новый человек будущего – он не только умный и добрый, но еще и непременно гордый. Ведь все, созданное в мире с точки зрения коммунизма – это только его заслуга. Он – главная сила мира, и поэтому может заслуженно гордиться собой. Но поэтому он сам может вершить суд, и порой крайне жестоко. И получается, что с одной стороны в коммунизме «человек человеку друг, товарищ и брат», а с другой он порождает вакханалию гражданской войны и классовой вражды, когда брат идет на брата.
Русский коммунизм – это великая трагедия нашего народа, где великие подвиги и добрые намерения слились с изначальной метафизической ошибкой и последующей ложью и грандиозными преступлениями. Впрочем, мы пережили и во многом уже изжили трагический соблазн коммунизма. Коммунизм – это в каком-то смысле уже мертвый хищник, который похитил души слишком многих, но это уже в прошлом. А мёртвого льва может лягнуть даже осёл. Сегодня же в мире и частично у нас в стране правит бал идеология либерализма и потребительского общества, и вытекающие отсюда опасности для нас более незаметны и более актуальны.
История по-прежнему не дает права на передышку и возможность расслабиться.