Уйти из дома вместе со щенком
Бог нас слышит, даже если мы еще не пришли к Нему. Наверное, у каждого еще до крещения или прихода к вере был опыт горячего, не до конца осознаваемого обращения к Богу. Правмир завершает конкурс рассказов “Первая молитва”. Третье место заняла история Надежды Соловьевой.
Я родилась в начале 60-х… Огромная страна жила тогда под лозунгами «Ленин, Партия, Комсомол», «Мир, Труд, Май», даже маленькие дети, еще не умеющие толком разговаривать, знали, кто такой дедушка Ленин. Имя мне дал старший брат — Надежда! В честь Надежды Константиновны Крупской. А ему, между прочим, еще четырех не исполнилось… О молитвах не было речи, хотя почти всех крестили.
Но икона в нашем доме все-таки была — висела за спинкой железной кровати, прикрытая подушкой. Иначе было нельзя — отец был членом КПСС, работал на заводе и мог вылететь из-за икон в красном углу из партии (сейчас смешно, но почему-то этого все боялись).
Моя почти столетняя бабушка, неудобно скорчившишь, молилась на кровати. Я смотрела. А когда никого не было рядом, подолгу вглядывалась в темные лики, водила пальчиком по потускневшему окладу, придумывала массу ответов на свои вопросы: почему тетя такая грустная, а мальчик очень серьезный. Откуда-то знала — это Боженька, и Он помогает, только просить о помощи надо, когда очень плохо…
В детстве не бывает полутонов — если горе, то настоящее. Я в очередной раз принесла домой бездомного щенка и имя ему придумала — Любимчик (вроде по телевизору тогда шел фильм про собаку с такой кличкой). Родители наотрез отказались щенка приютить, сразу поняла — уговорить не получится.
Богатое воображение уже рисовало картины, как бедный мой Любимчик, умирает от голода и холода, никем не любимый… Захлебываясь слезами, в полном отчаянии, отодвинула подушку, перекрестилась, как умела, стала просить: «Боженька! Сделай, пожалуйста, так, чтобы Любимчик остался у нас жить!»
Что-то определенно случилось, словно меня по голове погладили. Успокоилась. Твердо решила, что уйду из дома вместе со щенком. Вышла во двор, а там отец мастерит новую будку!
Первой детской молитвы хватило, чтобы никогда не сомневаться — Он есть!
Дальше была моя жизнь… В храм ходила редко, но все-таки ходила. Верила так, как мне было удобно, из молитв знала только «Отче наш». Молилась своими словами, просила о помощи в самые трудные и страшные моменты. Он помогал.
А потом, как у Данте – «Земную жизнь пройдя до половины, я заблудился в сумрачном лесу». С трудом, но поняла – пришло время не просить, а благодарить Бога за все. Слишком поздно первый раз по-настоящему исповедалась, вывернув душу, осознала никчемность свою.
Сейчас хожу в наш маленький сельский храм, борюсь со своими грехами, но понимаю, что с ними и уйду… Вместе с другими прихожанами помогаю восстанавливать почти полностью разрушенный Алексеевский храм, стоящий рядом с действующим. Вместе с батюшкой носим кирпич каждую неделю, этот физический труд приносит огромную радость.
Ну а та, первая молитва, помогла убедиться — я под защитой. Бог ведь всегда рядом, охраняет, помогает. Стоит за спиной. Не сразу приходит осознание того, что это мы отвернулись. Только повернувшись лицом, начинаем свой путь к Нему…
Я родилась в начале 60-х… Огромная страна жила тогда под лозунгами «Ленин, Партия, Комсомол», «Мир, Труд, Май», даже маленькие дети, еще не умеющие толком разговаривать, знали, кто такой дедушка Ленин. Имя мне дал старший брат — Надежда! В честь Надежды Константиновны Крупской. А ему, между прочим, еще четырех не исполнилось… О молитвах не было речи, хотя почти всех крестили.
Но икона в нашем доме все-таки была — висела за спинкой железной кровати, прикрытая подушкой. Иначе было нельзя — отец был членом КПСС, работал на заводе и мог вылететь из-за икон в красном углу из партии (сейчас смешно, но почему-то этого все боялись).
Моя почти столетняя бабушка, неудобно скорчившишь, молилась на кровати. Я смотрела. А когда никого не было рядом, подолгу вглядывалась в темные лики, водила пальчиком по потускневшему окладу, придумывала массу ответов на свои вопросы: почему тетя такая грустная, а мальчик очень серьезный. Откуда-то знала — это Боженька, и Он помогает, только просить о помощи надо, когда очень плохо…
В детстве не бывает полутонов — если горе, то настоящее. Я в очередной раз принесла домой бездомного щенка и имя ему придумала — Любимчик (вроде по телевизору тогда шел фильм про собаку с такой кличкой). Родители наотрез отказались щенка приютить, сразу поняла — уговорить не получится.
Богатое воображение уже рисовало картины, как бедный мой Любимчик, умирает от голода и холода, никем не любимый… Захлебываясь слезами, в полном отчаянии, отодвинула подушку, перекрестилась, как умела, стала просить: «Боженька! Сделай, пожалуйста, так, чтобы Любимчик остался у нас жить!»
Что-то определенно случилось, словно меня по голове погладили. Успокоилась. Твердо решила, что уйду из дома вместе со щенком. Вышла во двор, а там отец мастерит новую будку!
Первой детской молитвы хватило, чтобы никогда не сомневаться — Он есть!
Дальше была моя жизнь… В храм ходила редко, но все-таки ходила. Верила так, как мне было удобно, из молитв знала только «Отче наш». Молилась своими словами, просила о помощи в самые трудные и страшные моменты. Он помогал.
А потом, как у Данте – «Земную жизнь пройдя до половины, я заблудился в сумрачном лесу». С трудом, но поняла – пришло время не просить, а благодарить Бога за все. Слишком поздно первый раз по-настоящему исповедалась, вывернув душу, осознала никчемность свою.
Сейчас хожу в наш маленький сельский храм, борюсь со своими грехами, но понимаю, что с ними и уйду… Вместе с другими прихожанами помогаю восстанавливать почти полностью разрушенный Алексеевский храм, стоящий рядом с действующим. Вместе с батюшкой носим кирпич каждую неделю, этот физический труд приносит огромную радость.
Ну а та, первая молитва, помогла убедиться — я под защитой. Бог ведь всегда рядом, охраняет, помогает. Стоит за спиной. Не сразу приходит осознание того, что это мы отвернулись. Только повернувшись лицом, начинаем свой путь к Нему…
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
