Можно ли снисходительно относиться к пьянству?
Можно ли считать пьянство смертным грехом? Ведь апостол Павел сказал: Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют (1 Кор. 6, 9). Почему же тогда у нас так часто в России, причем даже среди верующих людей, в церковной среде, встречается снисходительное отношение к пьянству?
В каком-то смысле пьянство – выражение в целом греха человеческого. Потому что любой грех, любая греховная страсть опьяняет душу, лишает ее трезвости, она теряет контроль над собой, начинает делать то, что немыслимо для человека в здравом состоянии. Человек, опьяненный страстью, идет на убийство, грабеж, блуд, разрушает всё вокруг и уничтожает свою собственную душу. Поэтому алкогольное опьянение – в каком-то смысле наглядный образ и символ греховности всего человечества.
Люди привыкли наблюдать вокруг себя пьяных людей, их асоциальный образ жизни. Люди знают, что алкоголь вызывает сильнейшую зависимость, что это приводит к потере здоровья, утрате работы, разрушению семьи. Но люди привыкли к пьянству, как к чему-то естественному для нашего мира. Как и к неубранным улицам, к ДТП на дорогах, к бытовым скандалам и склокам. Пьянство стало восприниматься как грех заурядный, обыденный.
Но если бы мы каждый день видели, как кто-то вешается или вскрывает себе вены, разве мы не ужаснулись бы этому, разве не вызвало бы у нас глубокое внутреннее возмущение то, как люди сами губят себя? Пьянство – это медленное самоубийство, это лишение себя жизни, причем жизни как телесной временной, так и вечной небесной. И только сердце матери болит безмерной болью о пьющем сыне, только жена не найдет себе места от пристрастия мужа к вину, только дети скорбят и переживают, когда видят пьющих родителей.
Снисходительное отношение к пьянству началось с того, что мы перестали воспринимать праздники без алкоголя. Без вина уже радость не радость, и встреча друга не воспринимается как торжество, если друзья вместе не выпьют. Алкоголь дает иллюзию радости и, как кажется, снимает стресс, помогает расслабиться. Если бы мы проявили хоть чуточку научной любознательности, то увидели бы, что опьянение – результат отравления организма этиловым спиртом. Алкоголь убивает мозг, но нам, к сожалению, важнее, что он дает ощущение блаженства.
Сложившиеся традиции трудно менять. Бороться с принятыми в народе обычаями практически невозможно. Но каждый христианин может по крайней мере самому себе задать вопрос: а надо ли это лично мне? Зачем мне травить себя, губить свое здоровье, лишать душу чистоты и трезвости? И если, по словам апостола Павла, пьяницы не наследуют Царства Божия, то подлинный путь к Богу, подлинное приобщение Божию Царству начинается именно с трезвости.
Пьянство – это бич нашего времени, одна из самых мощных приманок сил зла, которая улавливает души людей. Оно имеет самые тяжелые последствия, потому что лишает человека самого главного – образа Божия. Он становится буквально безобразным, безобразным, и не только в смысле внешнем, хотя мы видим, до какой степени могут опуститься люди, уловленные этой страстью. Но самое главное, что он теряет один из самых главных Божиих даров – рассудок, умение рассуждать. Ум помрачается, человек попадает под власть демонических сил. Очень часто, придя в себя после алкоголического опьянения или отравления, люди в ужасе недоумевают: как я мог это сделать?! Я знаю многие семьи, которые несут тяжелейшие кресты из-за пьянства близких. Страдают дети, родители, страдают и те, кто уловлен этой бесовской приманкой – алкоголизмом. Так что, да: пьянство является смертным грехом, относится к смертному греху чревоугодия. Организму необходима пища, но мы знаем и то, что стремление к насыщению может довести до смертного греха, когда смыслом жизни становится чрево, его насыщение. Люди живут, чтобы есть, переедают, не соблюдают посты.
Однако с другой стороны, мы знаем, что «вино веселит сердце человека» (Пс. 103:15). Вино – тот целебный сок виноградной лозы, которая потом претворяется в Плоть Христову. И тот же апостол Павел, который сказал, что пьяницы не наследуют Царства Божия, призывал Тимофея пить не только воду, но и немного вина для укрепления здоровья и от немощей: Впредь пей не одну воду, но употребляй немного вина, ради желудка твоего и частых твоих недугов (1 Тим. 5, 23). А на горе Афон освящают даже узо – крепкую анисовую настойку. Поэтому надо подчеркнуть, что само по себе вино не является злом. Поэтому мы не против вина, мы боимся пристрастия, страсти к вину. Если человек переходит некую грань, то он попадает в демонический мир, бесы овладевают им. Таким людям должна помочь Церковь, молитва и церковное покаяние, вместе с медициной и близкими.
Почему тогда у нас такое снисхождение к пьянству, спрашиваете вы. Во многом потому, я думаю, что инвалид не может осуждать инвалида. Пьянство, как, ни странно, это все же не самый страшный грех. Я думаю, что быть гордым – гораздо страшнее. Внешне гордый человек выглядит, может быть, привлекательнее, хорошо, но душа его находится в большей погибели, чем душа кающегося алкоголика.
Поэтому надо уметь помогать таким людям. Очень много так называемых бытовых алкоголиков, которые привыкли, скажем, пить раз в неделю, но это затягивает, и, к сожалению, есть много замечательных, талантливых людей, которые превращаются в уже полностью зависимых от этого зелья, и они просто погибают – духовно и физически. Поэтому надо употреблять все силы – церковные, семейные, общественные, чтобы не проходить мимо этих людей, не считать их изгоями. Надо понимать, что эти люди в беде, и уметь им помогать. Здесь очень нужны, просто необходимы молитва, покаяние, любовь и терпение близких.
А людям, которые уловлены в эту страсть, нужно просто отказываться от зелья, как диабетики отказываются от сахара, или иные больные тоже отказываются от того, что причиняет им страшный вред. Так и в данном случае нужно сознательно отказаться от этого яда и осознанно включиться в борьбу за свою бессмертную душу.
По преподобному Иоанну Лествичнику, есть один грех ко смерти: это если кто согрешает и в нераскаянии пребывает. При этом раскаяние должно пониматься не в смысле словесного признания своих грехов на исповеди, а в смысле своего внутреннего изменения в отношении греховной страсти. Теоретически осознавать себя нехорошим человеком – еще не значит раскаяться в своем грехе. Покаяние – это когда смотришь на свой грех с ненавистью и отторжением. Тем не менее по вышеуказанной причине, когда мы говорим о смертных грехах по отношению к названиям тех или иных грехов, мы говорим об этом, конечно, в условном смысле. Потому что нет греха, от которого человек не мог бы покаяться и восстать.
Однако нельзя не отметить, что к разным пагубным страстям отношение у разных христианских народов сформировалось разное. Скажем, в Греции пьяный священник – абсолютный нонсенс. И если, скажем, там батюшку увидят пьяным, он попадет под запрет или лишится сана. При этом курящий священник в Греции – явление довольно обычное, не страшное. А у нас наоборот: народ возмутится, если батюшку увидят с сигаретой или даже трубкой. Но если батюшка у нас немного выпьет, то к нему отнесутся с пониманием.
Можно по-разному рассуждать и выдвигать разные причины того, почему так получилось. Тем не менее преодолевать не по-доброму терпимое отношение к неумеренному винопитию мы должны, потому что очевидно, что эта страсть мучит огромное количество наших соотечественников, включая даже церковных людей. И попустительское к ней отношение, как и ко всякой страсти, мешает ее искоренению. Внутреннее согласие с тем, что это вещь, конечно, нехорошая, но по большому счету терпимая, ведет к укоренению того же самого пьянства, увы, среди многих из нас.
Священник Валерий Духанин
Пьянство – грех смертный, и я бы даже сказал, грех смертельный, смертоносный, убийственный. Вспомним сказание о подвижнике, которого долгое время искушал бес, а потом предложил: «Я от тебя отстану, только сделай хотя бы один из трех грехов: убийство, блуд или пьянство». Подвижник подумал: «Убить человека – страшно, ибо это великое зло, совершить блуд – стыдно, ибо так я потеряю целомудрие, напиться же, кажется, небольшой грех, ибо человек скоро протрезвляется сном. Пойду напьюсь, чтобы бес больше не искушал меня». Как только он пришел в город и напился, он тут же спутался с бесстыдной женщиной и впал с ней в грех. А после этого пришел муж этой женщины, и соблудивший убил его. Так пьянство ввергает во все остальные грехи.В каком-то смысле пьянство – выражение в целом греха человеческого. Потому что любой грех, любая греховная страсть опьяняет душу, лишает ее трезвости, она теряет контроль над собой, начинает делать то, что немыслимо для человека в здравом состоянии. Человек, опьяненный страстью, идет на убийство, грабеж, блуд, разрушает всё вокруг и уничтожает свою собственную душу. Поэтому алкогольное опьянение – в каком-то смысле наглядный образ и символ греховности всего человечества.
Люди привыкли наблюдать вокруг себя пьяных людей, их асоциальный образ жизни. Люди знают, что алкоголь вызывает сильнейшую зависимость, что это приводит к потере здоровья, утрате работы, разрушению семьи. Но люди привыкли к пьянству, как к чему-то естественному для нашего мира. Как и к неубранным улицам, к ДТП на дорогах, к бытовым скандалам и склокам. Пьянство стало восприниматься как грех заурядный, обыденный.
Но если бы мы каждый день видели, как кто-то вешается или вскрывает себе вены, разве мы не ужаснулись бы этому, разве не вызвало бы у нас глубокое внутреннее возмущение то, как люди сами губят себя? Пьянство – это медленное самоубийство, это лишение себя жизни, причем жизни как телесной временной, так и вечной небесной. И только сердце матери болит безмерной болью о пьющем сыне, только жена не найдет себе места от пристрастия мужа к вину, только дети скорбят и переживают, когда видят пьющих родителей.
Снисходительное отношение к пьянству началось с того, что мы перестали воспринимать праздники без алкоголя. Без вина уже радость не радость, и встреча друга не воспринимается как торжество, если друзья вместе не выпьют. Алкоголь дает иллюзию радости и, как кажется, снимает стресс, помогает расслабиться. Если бы мы проявили хоть чуточку научной любознательности, то увидели бы, что опьянение – результат отравления организма этиловым спиртом. Алкоголь убивает мозг, но нам, к сожалению, важнее, что он дает ощущение блаженства.
Сложившиеся традиции трудно менять. Бороться с принятыми в народе обычаями практически невозможно. Но каждый христианин может по крайней мере самому себе задать вопрос: а надо ли это лично мне? Зачем мне травить себя, губить свое здоровье, лишать душу чистоты и трезвости? И если, по словам апостола Павла, пьяницы не наследуют Царства Божия, то подлинный путь к Богу, подлинное приобщение Божию Царству начинается именно с трезвости.
Священник Лев Аршакян
Пьянство – это бич нашего времени, одна из самых мощных приманок сил зла, которая улавливает души людей. Оно имеет самые тяжелые последствия, потому что лишает человека самого главного – образа Божия. Он становится буквально безобразным, безобразным, и не только в смысле внешнем, хотя мы видим, до какой степени могут опуститься люди, уловленные этой страстью. Но самое главное, что он теряет один из самых главных Божиих даров – рассудок, умение рассуждать. Ум помрачается, человек попадает под власть демонических сил. Очень часто, придя в себя после алкоголического опьянения или отравления, люди в ужасе недоумевают: как я мог это сделать?! Я знаю многие семьи, которые несут тяжелейшие кресты из-за пьянства близких. Страдают дети, родители, страдают и те, кто уловлен этой бесовской приманкой – алкоголизмом. Так что, да: пьянство является смертным грехом, относится к смертному греху чревоугодия. Организму необходима пища, но мы знаем и то, что стремление к насыщению может довести до смертного греха, когда смыслом жизни становится чрево, его насыщение. Люди живут, чтобы есть, переедают, не соблюдают посты.
Однако с другой стороны, мы знаем, что «вино веселит сердце человека» (Пс. 103:15). Вино – тот целебный сок виноградной лозы, которая потом претворяется в Плоть Христову. И тот же апостол Павел, который сказал, что пьяницы не наследуют Царства Божия, призывал Тимофея пить не только воду, но и немного вина для укрепления здоровья и от немощей: Впредь пей не одну воду, но употребляй немного вина, ради желудка твоего и частых твоих недугов (1 Тим. 5, 23). А на горе Афон освящают даже узо – крепкую анисовую настойку. Поэтому надо подчеркнуть, что само по себе вино не является злом. Поэтому мы не против вина, мы боимся пристрастия, страсти к вину. Если человек переходит некую грань, то он попадает в демонический мир, бесы овладевают им. Таким людям должна помочь Церковь, молитва и церковное покаяние, вместе с медициной и близкими.
Почему тогда у нас такое снисхождение к пьянству, спрашиваете вы. Во многом потому, я думаю, что инвалид не может осуждать инвалида. Пьянство, как, ни странно, это все же не самый страшный грех. Я думаю, что быть гордым – гораздо страшнее. Внешне гордый человек выглядит, может быть, привлекательнее, хорошо, но душа его находится в большей погибели, чем душа кающегося алкоголика.
Поэтому надо уметь помогать таким людям. Очень много так называемых бытовых алкоголиков, которые привыкли, скажем, пить раз в неделю, но это затягивает, и, к сожалению, есть много замечательных, талантливых людей, которые превращаются в уже полностью зависимых от этого зелья, и они просто погибают – духовно и физически. Поэтому надо употреблять все силы – церковные, семейные, общественные, чтобы не проходить мимо этих людей, не считать их изгоями. Надо понимать, что эти люди в беде, и уметь им помогать. Здесь очень нужны, просто необходимы молитва, покаяние, любовь и терпение близких.
А людям, которые уловлены в эту страсть, нужно просто отказываться от зелья, как диабетики отказываются от сахара, или иные больные тоже отказываются от того, что причиняет им страшный вред. Так и в данном случае нужно сознательно отказаться от этого яда и осознанно включиться в борьбу за свою бессмертную душу.
Протоиерей Максим Козлов
По преподобному Иоанну Лествичнику, есть один грех ко смерти: это если кто согрешает и в нераскаянии пребывает. При этом раскаяние должно пониматься не в смысле словесного признания своих грехов на исповеди, а в смысле своего внутреннего изменения в отношении греховной страсти. Теоретически осознавать себя нехорошим человеком – еще не значит раскаяться в своем грехе. Покаяние – это когда смотришь на свой грех с ненавистью и отторжением. Тем не менее по вышеуказанной причине, когда мы говорим о смертных грехах по отношению к названиям тех или иных грехов, мы говорим об этом, конечно, в условном смысле. Потому что нет греха, от которого человек не мог бы покаяться и восстать.
Однако нельзя не отметить, что к разным пагубным страстям отношение у разных христианских народов сформировалось разное. Скажем, в Греции пьяный священник – абсолютный нонсенс. И если, скажем, там батюшку увидят пьяным, он попадет под запрет или лишится сана. При этом курящий священник в Греции – явление довольно обычное, не страшное. А у нас наоборот: народ возмутится, если батюшку увидят с сигаретой или даже трубкой. Но если батюшка у нас немного выпьет, то к нему отнесутся с пониманием.
Можно по-разному рассуждать и выдвигать разные причины того, почему так получилось. Тем не менее преодолевать не по-доброму терпимое отношение к неумеренному винопитию мы должны, потому что очевидно, что эта страсть мучит огромное количество наших соотечественников, включая даже церковных людей. И попустительское к ней отношение, как и ко всякой страсти, мешает ее искоренению. Внутреннее согласие с тем, что это вещь, конечно, нехорошая, но по большому счету терпимая, ведет к укоренению того же самого пьянства, увы, среди многих из нас.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
