Как священники впервые обратились к Богу
Священники делятся своими воспоминаниями о первом обращении к Богу до прихода к вере.
У меня в жизни вышло так, что крестился я во взрослом возрасте, в 30 лет. Про Бога как-то интуитивно и основательно знал всегда, но напрямую к Нему (а молитва – это и есть разговор человека с Богом, ребенка с Отцом), как-то не помню, чтобы до крещения обращался…
Доверял Ему: чего особо-то говорить, раз Он Сам все знает. Но одну из первых молитв запомнил. Это было в 1991 году. Тогда я впервые сознательно захотел креститься. Что послужило причиной? Смерть любимой бабушки, еще какие-то события… Проще сказать – сама жизнь. Но крестился только пять лет спустя. Тогда я пришел в храм в нашем Минусинске, в тот самый Спасский собор, где и сейчас служу священником.
Помню, купил в кассе свечку и крестик и стал ждать конца службы (литургии, как сейчас понимаю), после которой «батюшка покрестит». Примерно к ее концу мне стало – невыносимо. Как бы это точнее объяснить…
Я ощутил небывалую реальность и плотность всего того видимого и невидимого, что происходило в храме, реальное присутствие сил, господств, престолов, ангелов, людей, настоящесть всего, и в бессилии понял: нет, пока еще – мне тут нет места, я не могу, не готов.И я взмолился: «Господи, где Ты там, выведи меня отсюда!»
Откуда-то взялись силы, свечку я поставил перед какой-то иконой Богородицы, крестик зажал в кулаке – и выбежал вон, почувствовав не просто облегчение. Это было правильное облегчение: Он услышал мой вопль, мою нелепую отчаянную молитву, пожалел, Он Сам разрешил мне, недозревшему пока до таинства крещения, уйти…
Через несколько лет в том же храме я крестился – то уже совсем иная история, но безоговорочное доверие к Богу, напрямую внимающему мне, Богу, который просто – рядом, осталось навсегда.
В детстве и в юности я в Бога совсем не веровал и, естественно, не молился. Поэтому опыта ребяческой молитвы вроде «Господи, исцели мою маму и куклу» у меня нет. Кроме того, мой путь в Церковь шел не через какие-то конкретные скорби, когда человек в отчаянной ситуации вдруг воскликнет к Богу и получит ответ, а через размышления о смысле жизни и о проблемах математической логики. Тут молитва была ни при чем, тем более что это был путь к Богу, тогда еще не обретенному.
Но какие-то слухи о молитве доходили. Во-первых, мне понравилась Библия, это было уже после института, когда я работал программистом. Веры еще не было, но Книгу я читал. Почему-то понравилась молитва «Отче наш», причем именно на церковнославянском языке. Я переписал ее, и она мне запомнилась. Я ее любил читать на ходу и при этом что-то нелепое математическое фантазировал, а просить – как раз ничего не просил.
Уже после крещения, очень быстро воцерковившись, я стал читать молитвы по молитвослову и, поскольку был алтарником, – по богослужебным книгам. Тогда со временем возникла молитва покаянная.
И в трудных жизненных ситуациях, конечно, приходилось обращаться к Богу. В общем, стараюсь. Но ту «Отче наш» с математическими фантазиями я ценю больше.Похожий опыт мне рассказывал покойный отец Борис Ничипоров. Он вспоминал, что, еще будучи неверующим, приколол на стенку репродукцию картины «Святой Себастьян» и без всяких мыслей клал перед ней поклоны. Думаю, не зря кланялся.
Моя крестная сделала мне подарок – бумажную икону преподобного Сергия Радонежского. Мои родители не молились, и потому у меня ранее не было никакого опыта молитвы.
Но когда я увидел эту икону, то случилось неожиданное, и логику этого я сейчас не могу объяснить ничем иным, кроме как действием самого святого – я почувствовал близость человека, изображенного на иконе, его заинтересованность мной, его внимание ко мне.
Это был опыт молитвы, хотя я ни о чем не просил, но мне открылась удивительная духовная красота святого, который вдруг пришел в мою жизнь. Мне и не надо было ни о чем просить преподобного: я испытывал радость, что он появился в моей жизни.Я счастлив тем, что гораздо позднее, учась в Московской духовной семинарии, четыре года жил в Троице-Сергиевой лавре.
А первый запоминающийся опыт молитвы напрямую Богу был примерно лет в тринадцать, когда я стал читать Евангелие и прочел о прощении Христом грешницы: «Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Ин. 8:7). И вот в этом действии, в этом поступке для меня Христос стал конкретной Личностью. Помню, как, закрыв Евангелие, я начал молиться Ему.
Первый свой молитвенный опыт я при всем желании вспомнить не смогу: уже в раннем детстве отец брал меня в церковь, по логике вещей, вероятно, в то время и происходило мое молитвенное становление. Но потом был большой перерыв: немного повзрослев, я перестал ходить в храм и почти разуверился. Второе мое вхождение в храм и приобщение к жизни в Теле Христовом произошло уже после института.
В моей жизни наступил довольно неприятный момент, и мне было морально тяжело. И вот я начал готовиться к принятию Святых Христовых Тайн с тяжелым наследием своего безбожного существования до сего времени. А «наследие» это включало в себя апатию, маловерие и бессилие. Но шаг был сделан: правила вычитаны, грехи исповеданы.
И было, конечно, очень сильное молитвенное взывание ко Творцу всего сущего – Господу нашему Иисусу Христу. Напряжение нервов в какой-то момент достигло пика, и становилось от всех молитв, правил и приготовлений еще тяжелее, и вдруг… В какой-то момент, если мне не изменяет память, после принятия Святых Тайн, все как рукой сняло, необычайная радость и, самое главное, совершенно необычное спокойствие овладело мною.
В этом чувстве не было чего-то запредельного, но в памяти это у меня запечатлелось. Позволю себе очень дерзновенно предположить, что в тот момент меня коснулась рука Господня и мне был дан знак: «Я слышу и вижу тебя и все прекрасно о тебе знаю. Вот ты пришел ко Мне, и Я тебе помог».
Я шел из церкви и думал: «Ничего ведь в моей жизни не изменилось, та трудность, которая подавляла меня, тоже никуда не ушла». Но, несмотря на это, мне было все равно удивительно спокойно и хорошо.Я уже понимал, что надо мною есть Тот, Кто «больше сердца нашего и знает все» (1 Ин. 3:20), и Он не оставит меня в бушующем море страстей. Дальше жизнь тоже не была спокойной бухтой, но ведь любой верующий подтвердит мои слова: молитва – это прекрасная возможность еще раз убедиться в том, что мы не забыты и не брошены, что над нами Всевидящий и Всемогущий Господь, который редко чудесами, значительно чаще – естественным ходом вещей, дарит нам Свою помощь и Свою любовь.
Мне стало невыносимо, я зажал крестик в руке и убежал с крещения
Священник Сергий Круглов, клирик Спасского собора, МинусинскУ меня в жизни вышло так, что крестился я во взрослом возрасте, в 30 лет. Про Бога как-то интуитивно и основательно знал всегда, но напрямую к Нему (а молитва – это и есть разговор человека с Богом, ребенка с Отцом), как-то не помню, чтобы до крещения обращался…
Доверял Ему: чего особо-то говорить, раз Он Сам все знает. Но одну из первых молитв запомнил. Это было в 1991 году. Тогда я впервые сознательно захотел креститься. Что послужило причиной? Смерть любимой бабушки, еще какие-то события… Проще сказать – сама жизнь. Но крестился только пять лет спустя. Тогда я пришел в храм в нашем Минусинске, в тот самый Спасский собор, где и сейчас служу священником.
Помню, купил в кассе свечку и крестик и стал ждать конца службы (литургии, как сейчас понимаю), после которой «батюшка покрестит». Примерно к ее концу мне стало – невыносимо. Как бы это точнее объяснить…
Я ощутил небывалую реальность и плотность всего того видимого и невидимого, что происходило в храме, реальное присутствие сил, господств, престолов, ангелов, людей, настоящесть всего, и в бессилии понял: нет, пока еще – мне тут нет места, я не могу, не готов.И я взмолился: «Господи, где Ты там, выведи меня отсюда!»
Откуда-то взялись силы, свечку я поставил перед какой-то иконой Богородицы, крестик зажал в кулаке – и выбежал вон, почувствовав не просто облегчение. Это было правильное облегчение: Он услышал мой вопль, мою нелепую отчаянную молитву, пожалел, Он Сам разрешил мне, недозревшему пока до таинства крещения, уйти…
Через несколько лет в том же храме я крестился – то уже совсем иная история, но безоговорочное доверие к Богу, напрямую внимающему мне, Богу, который просто – рядом, осталось навсегда.
Я читал на ходу «Отче наш» и фантазировал что-то математическое
Протоиерей Константин Островский, благочинный церквей Красногорского округаВ детстве и в юности я в Бога совсем не веровал и, естественно, не молился. Поэтому опыта ребяческой молитвы вроде «Господи, исцели мою маму и куклу» у меня нет. Кроме того, мой путь в Церковь шел не через какие-то конкретные скорби, когда человек в отчаянной ситуации вдруг воскликнет к Богу и получит ответ, а через размышления о смысле жизни и о проблемах математической логики. Тут молитва была ни при чем, тем более что это был путь к Богу, тогда еще не обретенному.
Но какие-то слухи о молитве доходили. Во-первых, мне понравилась Библия, это было уже после института, когда я работал программистом. Веры еще не было, но Книгу я читал. Почему-то понравилась молитва «Отче наш», причем именно на церковнославянском языке. Я переписал ее, и она мне запомнилась. Я ее любил читать на ходу и при этом что-то нелепое математическое фантазировал, а просить – как раз ничего не просил.
Уже после крещения, очень быстро воцерковившись, я стал читать молитвы по молитвослову и, поскольку был алтарником, – по богослужебным книгам. Тогда со временем возникла молитва покаянная.
И в трудных жизненных ситуациях, конечно, приходилось обращаться к Богу. В общем, стараюсь. Но ту «Отче наш» с математическими фантазиями я ценю больше.Похожий опыт мне рассказывал покойный отец Борис Ничипоров. Он вспоминал, что, еще будучи неверующим, приколол на стенку репродукцию картины «Святой Себастьян» и без всяких мыслей клал перед ней поклоны. Думаю, не зря кланялся.
Я ощутил близость святого с бумажной иконы, хотя ни о чем не просил
Протоиерей Федор Бородин, настоятель храма Космы и Дамиана на Маросейке (Москва)Моя крестная сделала мне подарок – бумажную икону преподобного Сергия Радонежского. Мои родители не молились, и потому у меня ранее не было никакого опыта молитвы.
Но когда я увидел эту икону, то случилось неожиданное, и логику этого я сейчас не могу объяснить ничем иным, кроме как действием самого святого – я почувствовал близость человека, изображенного на иконе, его заинтересованность мной, его внимание ко мне.
Это был опыт молитвы, хотя я ни о чем не просил, но мне открылась удивительная духовная красота святого, который вдруг пришел в мою жизнь. Мне и не надо было ни о чем просить преподобного: я испытывал радость, что он появился в моей жизни.Я счастлив тем, что гораздо позднее, учась в Московской духовной семинарии, четыре года жил в Троице-Сергиевой лавре.
А первый запоминающийся опыт молитвы напрямую Богу был примерно лет в тринадцать, когда я стал читать Евангелие и прочел о прощении Христом грешницы: «Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Ин. 8:7). И вот в этом действии, в этом поступке для меня Христос стал конкретной Личностью. Помню, как, закрыв Евангелие, я начал молиться Ему.
Меня коснулась рука Господня: «Вот ты пришел ко Мне, и Я тебе помог»
Священник Евгений Дорофеев, клирик Покровского храма села КудиновоПервый свой молитвенный опыт я при всем желании вспомнить не смогу: уже в раннем детстве отец брал меня в церковь, по логике вещей, вероятно, в то время и происходило мое молитвенное становление. Но потом был большой перерыв: немного повзрослев, я перестал ходить в храм и почти разуверился. Второе мое вхождение в храм и приобщение к жизни в Теле Христовом произошло уже после института.
В моей жизни наступил довольно неприятный момент, и мне было морально тяжело. И вот я начал готовиться к принятию Святых Христовых Тайн с тяжелым наследием своего безбожного существования до сего времени. А «наследие» это включало в себя апатию, маловерие и бессилие. Но шаг был сделан: правила вычитаны, грехи исповеданы.
И было, конечно, очень сильное молитвенное взывание ко Творцу всего сущего – Господу нашему Иисусу Христу. Напряжение нервов в какой-то момент достигло пика, и становилось от всех молитв, правил и приготовлений еще тяжелее, и вдруг… В какой-то момент, если мне не изменяет память, после принятия Святых Тайн, все как рукой сняло, необычайная радость и, самое главное, совершенно необычное спокойствие овладело мною.
В этом чувстве не было чего-то запредельного, но в памяти это у меня запечатлелось. Позволю себе очень дерзновенно предположить, что в тот момент меня коснулась рука Господня и мне был дан знак: «Я слышу и вижу тебя и все прекрасно о тебе знаю. Вот ты пришел ко Мне, и Я тебе помог».
Я шел из церкви и думал: «Ничего ведь в моей жизни не изменилось, та трудность, которая подавляла меня, тоже никуда не ушла». Но, несмотря на это, мне было все равно удивительно спокойно и хорошо.Я уже понимал, что надо мною есть Тот, Кто «больше сердца нашего и знает все» (1 Ин. 3:20), и Он не оставит меня в бушующем море страстей. Дальше жизнь тоже не была спокойной бухтой, но ведь любой верующий подтвердит мои слова: молитва – это прекрасная возможность еще раз убедиться в том, что мы не забыты и не брошены, что над нами Всевидящий и Всемогущий Господь, который редко чудесами, значительно чаще – естественным ходом вещей, дарит нам Свою помощь и Свою любовь.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
