Почему мы боимся колдунов

– Батюшка, что мне делать? – спросила как-то одна прихожанка. – Мне кажется, что мои близкие колдуют на меня.
«
Ох уж эта колдунобоязнь!» – думаю я, а вслух говорю:
– Кто-то из ваших близких умеет летать?
– Как это – летать? – обескуражена женщина.
– Ну, по воздуху, – поясняю я, – как некогда святой Киприан Антиохийский в его бытность чародеем. Вот уж кто колдун так колдун. Так не умеют, наверное?
– Нет, – озадаченно протянула прихожанка.
– Да какие они тогда колдуны? Так, смех один, даже если бы они читали заговоры и тыкали иглами в куклу. Помнится, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) на подобный вопрос заявил, что за всю жизнь не встретил ни одного плохого человека, кроме себя самого, и недоумевал по поводу существования каких-либо чародеев.
Женщина улыбнулась и успокоилась.
Если ты христианин, бояться следует лишь одного – потерять Бога
Нет, я не отрицаю, что есть на свете те, кто тратит своё время на магию, надеясь получить для себя нечто. Но я против страха перед волшебством. Если ты христианин, бояться следует лишь одного – потерять Бога. Уж если колдун Киприан, достигший вершин в своём ремесле, не смог приворожить девушку только потому, что она была христианкой, стоило бы тему колдунобоязни закрыть раз и навсегда.
Но не тему вреда занятий волшебством и, само собой, обращения за магической помощью.
Не должен находиться у тебя… прори­цатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок перед Господом всякий, делающий это (Втор. 18: 10–12). Даже не державших в руках Ветхого Завета апостол Павел уверяет, что подобные занятия лишают христианина наследования Царствия Божия (ср. Гал. 5, 19–21).
Казалось бы, что может быть страшнее? Однако до сих пор вижу в храме людей, которые пытаются проделать те или иные магические ритуалы. До сих пор слышу на исповеди покаянные рассказы о том, как предпринимались попытки присушить того или иного молодого священника для своей дочери. Не стану вдаваться в технические подробности метода, но после того, как я просветил знакомых мне клириков, они перестали брать с панихидного стола не запечатанные фабричным способом конфеты. Не из боязни быть заколдованными, конечно, но в связи с брезгливостью.
Впрочем, я погорячился со словом «конечно». Лично знаком с двумя священниками, которые верят в силу колдунов:
– Бывает, служишь литургию, а молитва не идёт, всё валится из рук. Понимаешь, что стоит определённый человек в храме, видимо, слово какое-то знает.
Второй вообще уверен, что чародей способен «испортить» Святые Дары, посмотрев на них и сказав колдовское слово.
– Батюшка, да как же так может быть? Идёт Христос в Капернаум, а тут в толпе колдун посмотрел на Него особым образом, прошептал какое-нибудь «Пирцхгшл» – и вуаля: порча на Богочеловеке! Ну, бред же? – возражаю я, молодой священник.
– Ты ещё молод и неопытен, потом поймёшь всё, – сказал тот батюшка.
Прошли годы. Сегодня я лет на десять старше, чем мой оппонент в тот день. Слава Богу, я так и не понял страха перед теми несчастными, кто не боится огорчить Бога своей привязанностью к магии. Почему я говорю «огорчить»? Христос исцеляет всего человека (Ин. 7, 23), делая целостными и тело его и душу, ведь рана его велика, как море (Плач. 2–13). Кто ещё может сделать это, как не Тот, Кто сотворил весь мир и законы его? Приверженность к волшебству нарушает эту самую неразделимость, полноту, которая бывает лишь в союзе человека со своим Творцом. Вспомните, что произошло с человеком в саду при Эдеме, когда он, соблазнившись магией змия, решил обойтись без Бога ради вожделенного результата. Премудрый Адам, нарекавший имена животным, видевший суть вещей, прячется от Господа под кустом. Свидетельствовавший некогда о Еве, что она плоть от плоти его, Адам после грехопадения начинает стыдиться своей наготы. Вот и конец целомудрия. Что приобрёл человек, согласившись на волшебство? Смерть – как результат нецелостности своего тела.
Можно ли отдать Богу не всё сердце, а кусочек отдать волшебству?
Сын мой! отдай сердце твое мне, и глаза твои, да наблюдают пути мои, – говорит Господь (Прит. 23, 26). Можно ли отдать Богу не всё сердце, а кусочек отдать волшебству? Молиться, исповедоваться, причащаться и одновременно читать гороскопы, практиковать заговоры, обращаться к экстрасенсам? Немножко послужить Господу и чуть-чуть – золотому тельцу? С утра быть верным жене, а вечером любовнице? А ведь именно любодейством именует Священное Писание любые оккультные практики. Не стану говорить ни о каких наказаниях от Бога за увлечение магией, ведь мы же новозаветные люди. Потерять Бога – вот чего мы должны бояться. Отойти от Него хоть на шаг. Не этого ли страшится влюблённый – потерять из виду дорогого сердцу человека? Не единения ли мы ищем со своими любимыми?
– Батюшка, а вот экстрасенсов же показывают по телевизору, они там всё угадывают! – спорит со мной православная христианка.
– Будь я экстрасенсом, мне не пришлось бы давать объявлений. Купил бы себе выигрышный лотерейный билет и купался в деньгах. Много вы знаете таких? То-то же! – ставлю я точку в скучном споре.тБок обок с доверием к магии идут вера в сон, всякий чох и прочий вороний грай. Как же душно должно быть в таком мире, где человек оказывается в иллюзии беззащитности перед тёмными силами, а судьба его якобы зависит от чисел и движения звёзд!
Не дай Бог никому окунуться в атмосферу страха и почтения перед тем, что в Священном Писании названо мерзостью, ибо на сей раз строг Апостол любви, говоря: Боязливых же и неверных… и чародеев… участь в озере, горящем огнём и серою (Откр. 21, 8). Блаженный же Павел уверяет нас, говоря: Если Бог за нас, кто против нас? (Рим. 8, 31–32). Давайте, дорогие православные, утверждаться в своей верности Богу, подражая святой Иустинии, и тогда сможем, подобно боголюбивому архимандриту Иоанну, жить в мире без колдунов и прочей мерзости.