Служба с лозунгами - это отвратительно
Петербургский парламент обвинил участников акции в Исаакиевском соборе в оскорблении чувств верующих. Депутаты просят привлечь к ответственности активистов, которые стояли с лозунгами в соборе 28 января. Священники из Петербурга объясняют, почему этого делать не нужно.
Протоиерей Георгий Митрофанов
То, что происходит сейчас, как раз свидетельствует о том, что не нужно этому вопросу – Исаакиевскому собору – придавать какое-то эпохальное значение. Не надо раздувать по этому поводу какой-то пожар. Ничего особенного не произошло.
Что касается активной реакции противников передачи Исаакиевского собора, это, мне кажется, не столько реакция на конкретные события, сколько реакция общего недовольства отдельных слоев нашего общества, в частности, петербуржцев, на политику городских властей, общее состояние страны в целом.
И что касается нас, Церкви: наша задача – не поддаваться на подобного рода эмоциональные провокации. Это было неприятно, даже отвратительно, когда во время богослужения в Исаакиевский собор вошли группы людей, подняли таблички с буквами, составив некий лозунг. Конечно, это неприемлемо.
Но у меня, как у православного христианина, петербуржца, возникают своего рода ассоциации. Мне хочется вспомнить, как в храме висел маятник Фуко, и ни у кого это не вызывало особого возмущения. Как в Казанском соборе была кощунственная выставка музея истории религии и атеизма, которая поносила Церковь, не имевшую возможности отвечать – и никого это особенно не возмущало.
Сейчас ситуация изменилась, и слава Богу, что могут сосуществовать храм и музей. Нам нужно научиться принимать друг друга такими, какие мы есть, и нормально сосуществовать.
Нельзя приходить на богослужение и устраивать какие-то стояния и манифестации.
Точно так же как, я считаю, нельзя людей, которые все-таки это сделали, привлекать к уголовной или административной ответственности.
Мы должны сказать им: в данном случае вы выступаете от имени петербуржцев, городской интеллигенции – так что же вы ведете себя так бестактно? Церковь и так натерпелась и от вашей враждебности, и от вашего равнодушия в течение многих десятилетий. Давайте остановимся!
Если вам хочется побывать в музее, то приходите и ведите себя как в музее. Музей или храм – не место для таких стояний. Это неуважение к памятнику культуры и к храму.
Самое главное: я надеюсь, мы из этого не раздуем такую историю, как это получилось с «панк-молебном» в Храме Христа Спасителя. А что касается закона, то я считаю, что именно Церкви не нужно никогда апеллировать к этому закону, который в изменяющихся обстоятельствах может ударить и по нам, православным христианам.
К этому закону я в принципе отношусь плохо, потому что он оставляет возможности для всякого рода злоупотреблений, которые могут быть направлены, в частности, и против православных христиан. В конечном итоге этот закон – палка о двух концах.
Поэтому нам нужно не поддерживать эту инициативу Заксобрания, а отмежеваться, высказав критическое мнение о действиях этих людей. Но ни в коем случае не солидаризироваться с подобного рода воздействиями, привлечением их к какой-то ответственности.
Хотелось бы отметить, что в данной ситуации вольно или невольно общественное недовольство как-то направлено в сторону Церкви, из нас в очередной раз хотят сделать «мальчика для битья». Когда недвижимость делят между собой чиновники – все проходит «шито-крыто», это никак не афишируется, но когда возник некий спор между государственными и церковными чиновниками, поднялся такой шум. Зачем?
Церкви нужно занимать более сдержанную позицию и не погружаться в эту полемику. Ничего не случилось из ряда вон выходящего – ни для Церкви, ни для государства, ни для общества.
Протоиерей Александр Дягилев.
В данном случае применение закона мне кажется оправданным, потому что акция происходила во время богослужения в храме. Если бы это было вне храма, активисты были бы вправе выражать свою точку зрения, но в данном случае это является неуважением к священному пространству храма и совершаемому богослужению.
Если я войду в мечеть, например, и какой-то плакат во время службы там разверну: «Отдайте мечеть городу», я думаю, у находящихся в мечети мусульман будет весьма конкретная реакция. В христианской традиции не принято предпринимать каких-то резких мер, и насилие, как форма защиты веры, с христианством мало совместима.
Именно поэтому, когда были попытки насильственным способом какие-то проблемы решать, как правило, это приводило к глубочайшим кризисам в Церкви. И в данном случае закон – это попытка решить вопрос более цивилизованно. Если кто-то приходит в храм и использует его не как место молитвы, а для провозглашения каких-то лозунгов, то по отношению к ним должен быть применен закон.
Закон этот, конечно, очень неоднозначный, потому что, с одной стороны, нельзя сказать, что чувства верующих совсем защищать не надо, а с другой – что угодно может быть использовано, чтобы привлечь людей к ответственности. К сожалению, этот закон может быть определенным запретом на выражение какого-то мнения или вероубеждения.
Мы знаем крайние варианты такого закона, например, в исламских странах, когда немусульманина могут привлечь к ответственности за оскорбление пророка Мухаммеда только потому, что он не мусульманин, а раз не мусульманин, значит, не уважает. Мы знаем случаи, когда христиан гнали, убивали просто за факт их веры.
С другой стороны, когда происходят явные глумления над верой людей, хулиганские выходки – может, такой закон и нужен, хотя в целом для таких случаев есть закон о хулиганстве.
Также, важный момент: является ли именно тюремное заключение способом исправить человека? Или мы просто от себя его на время отгораживаем? Я сам служил как священник в СИЗО и знаю, что какой-либо работы, чтобы выявить причины, почему человек совершил правонарушение, проанализировать его жизнь – никто не проводит.
Поэтому, чувства верующих надо защищать, но привлекать к уголовной ответственности вплоть до тюремного заключения неэффективно. Скорее, это озлобит нарушителей и даст повод потом другим людям что-то подобное вытворять. Прежде всего, нужно работать с проблемой исправления, исцеления, а не прибегать к наказанию по всей строгости.
Кроме того, речь идет о передаче собора в пользование Церкви, поэтому собор останется в собственности города. На мой взгляд, у людей есть иные причины выступать с такими воззваниями, чем реальная опасность того, что их не пустят внутрь храма.
Лично мое отношение: церковь должна быть передана Церкви. Если есть какой-то памятник-мечеть, он должен быть передан мусульманской общине, если буддийский храм – нормально, что он будет передан буддийской общине. Если он является памятником архитектуры города – нормально, что город принимает участие в его сохранении.
Например, собор святого Павла и Вестминстерское аббатство в Лондоне, Нотр-дам де Пари в Париже, являются, с одной стороны, национальным достоянием Англии и Франции, но это действующие храмы.
Неуважение к предкам – превратить храм, который они строили как храм, в музей. Господь сподобил меня построить один храм – правда, это небольшой деревянный храм в деревне, но, тем не менее. Я, когда его строил, думал, что я меньше всего хотел бы, чтобы когда-нибудь кто-то сделал из него памятник архитектуры деревянного зодчества начала 21 века, пускал бы за деньги и не давал бы совершать богослужения. Это было бы неуважением ко мне как к строителю: я строил не музей, я строил храм, место молитвы.
Протоиерей Георгий Митрофанов: “Хочется сказать – давайте остановимся!”
Протоиерей Георгий Митрофанов
То, что происходит сейчас, как раз свидетельствует о том, что не нужно этому вопросу – Исаакиевскому собору – придавать какое-то эпохальное значение. Не надо раздувать по этому поводу какой-то пожар. Ничего особенного не произошло.
Что касается активной реакции противников передачи Исаакиевского собора, это, мне кажется, не столько реакция на конкретные события, сколько реакция общего недовольства отдельных слоев нашего общества, в частности, петербуржцев, на политику городских властей, общее состояние страны в целом.
И что касается нас, Церкви: наша задача – не поддаваться на подобного рода эмоциональные провокации. Это было неприятно, даже отвратительно, когда во время богослужения в Исаакиевский собор вошли группы людей, подняли таблички с буквами, составив некий лозунг. Конечно, это неприемлемо.
Но у меня, как у православного христианина, петербуржца, возникают своего рода ассоциации. Мне хочется вспомнить, как в храме висел маятник Фуко, и ни у кого это не вызывало особого возмущения. Как в Казанском соборе была кощунственная выставка музея истории религии и атеизма, которая поносила Церковь, не имевшую возможности отвечать – и никого это особенно не возмущало.
Сейчас ситуация изменилась, и слава Богу, что могут сосуществовать храм и музей. Нам нужно научиться принимать друг друга такими, какие мы есть, и нормально сосуществовать.
Нельзя приходить на богослужение и устраивать какие-то стояния и манифестации.
Точно так же как, я считаю, нельзя людей, которые все-таки это сделали, привлекать к уголовной или административной ответственности.
Мы должны сказать им: в данном случае вы выступаете от имени петербуржцев, городской интеллигенции – так что же вы ведете себя так бестактно? Церковь и так натерпелась и от вашей враждебности, и от вашего равнодушия в течение многих десятилетий. Давайте остановимся!
Если вам хочется побывать в музее, то приходите и ведите себя как в музее. Музей или храм – не место для таких стояний. Это неуважение к памятнику культуры и к храму.
Самое главное: я надеюсь, мы из этого не раздуем такую историю, как это получилось с «панк-молебном» в Храме Христа Спасителя. А что касается закона, то я считаю, что именно Церкви не нужно никогда апеллировать к этому закону, который в изменяющихся обстоятельствах может ударить и по нам, православным христианам.
К этому закону я в принципе отношусь плохо, потому что он оставляет возможности для всякого рода злоупотреблений, которые могут быть направлены, в частности, и против православных христиан. В конечном итоге этот закон – палка о двух концах.
Поэтому нам нужно не поддерживать эту инициативу Заксобрания, а отмежеваться, высказав критическое мнение о действиях этих людей. Но ни в коем случае не солидаризироваться с подобного рода воздействиями, привлечением их к какой-то ответственности.
Хотелось бы отметить, что в данной ситуации вольно или невольно общественное недовольство как-то направлено в сторону Церкви, из нас в очередной раз хотят сделать «мальчика для битья». Когда недвижимость делят между собой чиновники – все проходит «шито-крыто», это никак не афишируется, но когда возник некий спор между государственными и церковными чиновниками, поднялся такой шум. Зачем?
Церкви нужно занимать более сдержанную позицию и не погружаться в эту полемику. Ничего не случилось из ряда вон выходящего – ни для Церкви, ни для государства, ни для общества.
Протоиерей Александр Дягилев: “Чувства верующих надо защищать, но нарушителей не сажать”
Протоиерей Александр Дягилев.
В данном случае применение закона мне кажется оправданным, потому что акция происходила во время богослужения в храме. Если бы это было вне храма, активисты были бы вправе выражать свою точку зрения, но в данном случае это является неуважением к священному пространству храма и совершаемому богослужению.
Если я войду в мечеть, например, и какой-то плакат во время службы там разверну: «Отдайте мечеть городу», я думаю, у находящихся в мечети мусульман будет весьма конкретная реакция. В христианской традиции не принято предпринимать каких-то резких мер, и насилие, как форма защиты веры, с христианством мало совместима.
Именно поэтому, когда были попытки насильственным способом какие-то проблемы решать, как правило, это приводило к глубочайшим кризисам в Церкви. И в данном случае закон – это попытка решить вопрос более цивилизованно. Если кто-то приходит в храм и использует его не как место молитвы, а для провозглашения каких-то лозунгов, то по отношению к ним должен быть применен закон.
Закон этот, конечно, очень неоднозначный, потому что, с одной стороны, нельзя сказать, что чувства верующих совсем защищать не надо, а с другой – что угодно может быть использовано, чтобы привлечь людей к ответственности. К сожалению, этот закон может быть определенным запретом на выражение какого-то мнения или вероубеждения.
Мы знаем крайние варианты такого закона, например, в исламских странах, когда немусульманина могут привлечь к ответственности за оскорбление пророка Мухаммеда только потому, что он не мусульманин, а раз не мусульманин, значит, не уважает. Мы знаем случаи, когда христиан гнали, убивали просто за факт их веры.
С другой стороны, когда происходят явные глумления над верой людей, хулиганские выходки – может, такой закон и нужен, хотя в целом для таких случаев есть закон о хулиганстве.
Также, важный момент: является ли именно тюремное заключение способом исправить человека? Или мы просто от себя его на время отгораживаем? Я сам служил как священник в СИЗО и знаю, что какой-либо работы, чтобы выявить причины, почему человек совершил правонарушение, проанализировать его жизнь – никто не проводит.
Поэтому, чувства верующих надо защищать, но привлекать к уголовной ответственности вплоть до тюремного заключения неэффективно. Скорее, это озлобит нарушителей и даст повод потом другим людям что-то подобное вытворять. Прежде всего, нужно работать с проблемой исправления, исцеления, а не прибегать к наказанию по всей строгости.
Кроме того, речь идет о передаче собора в пользование Церкви, поэтому собор останется в собственности города. На мой взгляд, у людей есть иные причины выступать с такими воззваниями, чем реальная опасность того, что их не пустят внутрь храма.
Лично мое отношение: церковь должна быть передана Церкви. Если есть какой-то памятник-мечеть, он должен быть передан мусульманской общине, если буддийский храм – нормально, что он будет передан буддийской общине. Если он является памятником архитектуры города – нормально, что город принимает участие в его сохранении.
Например, собор святого Павла и Вестминстерское аббатство в Лондоне, Нотр-дам де Пари в Париже, являются, с одной стороны, национальным достоянием Англии и Франции, но это действующие храмы.
Неуважение к предкам – превратить храм, который они строили как храм, в музей. Господь сподобил меня построить один храм – правда, это небольшой деревянный храм в деревне, но, тем не менее. Я, когда его строил, думал, что я меньше всего хотел бы, чтобы когда-нибудь кто-то сделал из него памятник архитектуры деревянного зодчества начала 21 века, пускал бы за деньги и не давал бы совершать богослужения. Это было бы неуважением ко мне как к строителю: я строил не музей, я строил храм, место молитвы.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
