Духовный центр мира

Традиция паломничества в Святую Землю возникла на Руси едва ли не сразу после ее Крещения. Чем была Палестина для русского религиозного сознания? И что она значила для Русского государства? Как осуществлялось русское присутствие в Святой Земле в прошлом и в чем оно проявляется сейчас? Об этом мы беседуем с историком Николаем ЛИСОВЫМ, заместителем председателя Императорского Православного Палестинского Общества.

Николай Николаевич ЛИСОВОЙ родился в 1946 году в городе Станиславе (ныне – Ивано-Франковск). Окончил в 1967 году Московский государственный заочный педагогический институт, в 1972-м – аспирантуру Института философии. Ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, заместитель председателя Императорского Православного Палестинского Общества, доктор исторических наук.

– Николай Николаевич, как раскрывалась тема Святой Земли в древнерусской литературе?
– В древнерусской литературе духовная связь с Палестиной отразилась двояким образом. Во-первых, сформировалась целая литература «хождений». Люди, обладающие писательским даром, побывав в Святой Земле, оставляли об этом письменные свидетельства. Наиболее знаменитое произведение этого рода – «Хождение» игумена Даниила, который, как считают историки, совершил свое паломничество около 1106–1107 годов. Но это произведение менее всего похоже на современные туристические отчеты. В центре внимания автора – значение паломничества для спасения души, религиозные мотивы, сподвигнувшие его совершить столь далекое и опасное путешествие. Игумен Даниил говорит о своих молитвенных переживаниях, о том, как ощущал свое недостоинство, придя в Святую Землю. Вместе с тем, и игумен Даниил, и последующие авторы хождений не только делятся с читателем своими благочестивыми размышлениями, но и рассказывают – ярко и подробно – о том, какова же она, Святая Земля. То есть, в известном смысле, это все же и путеводитель. Причем талантливый и благодатный. Особое благословение Божие можно видеть в том, что первое произведение русской паломнической литературы «Хождение игумена Даниила» оказалось и самым лучшим за многовековую историю русского паломничества.
Это одна сторона, книжная, «литераторская». Но есть и другая – фольклорная. В отличие от воинственной пассионарности западных крестовых походов движение русских «очарованных странников» привело к возникновению более мирного, не рыцарского – музыкально-поэтического «сословия», так называемых «калик перехожих». Живые иерусалимские впечатления паломников отражались в русских духовных стихах. Прежде всего, это «Стих о Голубиной Книге»:
Близ города Иерусалимова
С той стороны с-под восточныя
Восставала туча темная, грозная.
Из той из тучи темныя, грозныя
Выпадала Книга Голубиная…
Особенность духовных стихов в том, что, книжные по содержанию, они облечены в устную, музыкально-поэтическую доступную форму. В образах Голубиной (Глубинной) Книги поэтическая память народа запечатлела древнюю таинственную связь Святой Земли и Святой Руси.
Это, по сути, модель вселенной, полностью ориентированная на Святую Землю. Там спрашивается, к примеру: а какая река всем рекам мать? А какая гора всем горам мать? А какой город всем городам мать? А какое древо всем древам мать? Ответы очевидны: всем рекам мать – Иордан, ибо в нем крестился Спаситель, гора Фавор – всем горам мать, ибо на ней преобразился Христос, Иерусалим – всем городам мать, кипарис – всем древам мать, потому что на кипарисовом кресте был распят Сын Божий. И только на вопрос, какая земля всем землям мать, «Голубиная Книга», не мудрствуя лукаво, отвечает: а Святая Русь всем землям мать.
Картина замыкается: Святая Русь в народном поэтическом сознании сливается со Святой Землей.
Это очень важная особенность народной поэзии. В духовных стихах не надо искать точных реалий, там все смещено – например, Гроб Господень оказывается на Сионской горе, на Фаворской горе оказывается гробница Божией Матери, и так далее.
Да, это все народное воображение, но опирается оно на реалии хождений в Святую Землю. Образно говоря, древнерусское паломничество на тысячу лет вперед сформировало русскую картину мира.
– А проявляла ли государственная власть в допетровской Руси свой, державный, интерес к Палестине – не только религиозный, но и политический?
– Интерес был поначалу чисто религиозный. Тут надо пояснить важный момент. Палестина в русском сознании XI–XII веков воспринималась как христианская земля. Крестоносцы уже взяли Иерусалим, уже основали в Палестине христианские государства, но еще не были выбиты оттуда мусульманами. Да, крестоносцы были католиками, да, формально раскол Церкви уже состоялся в 1054 году, но реально православный мир до XIII века еще не придавал этому такого значения, как впоследствии.
Паломники потоком шли в Святую Землю, зная, что там их не обидят, что там христианская власть. Тот же игумен Даниил, пришедший в Иерусалим спустя шесть лет после его освобождения крестоносцами, с благодарностью писал о короле Балдуине, как тот его обласкал, дал охрану, поставил в Храме Гроба Господня на лучшем месте, когда совершалась служба Святого Огня – которую, кстати, совершал латинский епископ.
Уникальное, между прочим, свидетельство, потому что в последующие века католики отказались от Святого Огня и в лучшем случае считают его одним из богослужений Греческой Церкви, а в худшем – подделкой.
Но в 1106 году православный игумен Даниил спокойно стоит и ждет Святого Огня, и католический епископ его получает, передает католическому королю-крестоносцу Балдуину, а от Балдуина уже зажигает свечу наш Даниил, и все нормально, все довольны. Напомню, что тогда у нас с католиками был единый календарь, юлианский, все праздники, в том числе и Пасха, совпадали. На григорианский календарь католики перешли почти на пятьсот лет позже, в 1582 году.
Кстати, само слово «паломник» – латинского происхождения. Паломник – это, строго говоря, тот, кто участвовал с пальмовой ветвью в крестном ходе праздника Входа Господня в Иерусалим. Но самого слова «пальма» в древнерусском языке нет: термин «паломник» – это калька с латинского palmarius. В конце XIX века митрополит Платон (Городецкий), говоря о католиках, сказал, что «наши земные перегородки до неба не доходят». А уж в XII веке они еще не то что до неба, а и просто высоко не поднялись.
Потом, конечно, все изменилось к худшему – начиная с 1204 года, когда крестоносцы обрушились на православный Константинополь, а в 1240 году тевтоны напали на наши Псков и Новгород. Только после этих трагических событий между Православным Востоком, в том числе Русью, и Католическим Западом возникает «железный занавес». Византийское наследство обязывает…
– Но когда же появился «политический аспект»?
– Условно точкой отсчета можно назвать 1453 год, когда Византийская империя пала под натиском турок.
Русь осталась единственным в мире православным царством и потому воспринималась в качестве гаранта всех православных – не только русских, но и вообще во всем мире. В том числе и на Ближнем Востоке. Русское царство стали осмыслять в качестве преемника Византии. Причем, что характерно, такое видение шло не столько из самой России, сколько извне. Эта роль буквально навязывалась московскому царю. С точки зрения Восточных патриархов, Империя ушла на север. И если мы пролистаем летописи, то увидим, как год за годом из Иерусалима, из Александрии, со Святой горы Афон на Русь приходят за помощью – поначалу, в основном, материальной. А позднее Россия начала оказывать восточным православным не только материальную, но и дипломатическую помощь.
Возьмем, к примеру, так называемый «Константинопольский трактат» 1700 года, в котором впервые прописывались права русских паломников, то есть государство официально брало на себя их защиту. А потом уже речь пошла о юридическом праве защиты не только русских паломников, но и вообще всего христианского населения Турции (которая, напомню, владела тогда всем Ближним Востоком). Скажем, в Кучук-Кайнарджийском мирном договоре 1774 года черным по белому написано, что Россия имеет право заступаться за христианское население и требует – именно требует! – от Порты защиты прав христиан.
Но ни в XVIII, ни в XIX веке Россия, в силу некоего православного политического целомудрия, не стремилась «конвертировать» эту защиту местных христиан в некие политико-экономические инициативы – проще говоря, в колонизацию. Местные христиане, кстати, хотели и ждали от России гораздо большего – вплоть до немедленного освобождения Иерусалима от турок…

Русская Палестина

– А когда началось организованное русское паломничество в Святую Землю?
– В XIX веке в Иерусалиме образовалась уже небольшая – несколько десятков человек – русская колония. Это были бывшие паломники, по разным причинам осевшие в Иерусалиме. Начиная где-то с 40-х годов, паломничество развивается более динамично. До Крымской войны, по разным данным, русских паломников бывало в Палестине от 200 до 400 человек в год. По тогдашним временам, не так уж и мало.
И вот в 1847 году создается Русская Духовная Миссия в Иерусалиме – в первую очередь для того, чтобы духовно окормлять паломников, чтобы обеспечить им привычное богослужение на славянском языке.
Но все канонические права и прерогативы оставались за греческим Иерусалимским Патриархатом, все паломники располагались в греческих монастырях, и все доходы от пожертвований, от треб шли греческому духовенству.
Затем была Крымская война 1853–1856 гг., возникшая, кстати, из-за конфликта на святых местах и закончившаяся поражением России. И тут случилась интереснейшая вещь: нашим «несимметричным ответом» Западу стал совершенно неожиданный пассионарный взрыв русского паломничества. Как это происходит? По итогам Крымской войны России было запрещено держать военный флот на Черном море.
Для того чтобы мирным образом восполнить этот вакуум русского присутствия на Черном и Средиземном морях, создается РОПИТ – Русское общество пароходства и торговли.
Юридически это частная компания, но, на самом деле, наполовину в ней участвует правительство. Не только казной. Весь командный состав – капитаны, помощники капитанов, суперкарго на всех кораблях – это бывшие морские офицеры.
А что дальше? Чтобы РОПИТ был эффективен, он должен что-то возить. Понятно, что он перевозит грузы, товары – но он еще и пассажиров возит. С целью увеличить поток пассажиров, к нему подключают паломников. Начинается, так сказать, «разогрев» исконной стихии православного паломничества. А ее разогреть несложно.
И вот этот вал паломничества естественным образом начинает влиять и на политику, и на экономику. Если мы возим уже не сто человек, а тысячу – возникает вопрос, где их разместить, как их прокормить, как обеспечить для них богослужение. Образно говоря, в старом Иерусалиме должен возникнуть новый – Русский Иерусалим, центр приема и обустройства паломников.
И он возникает. Покупаются участки земли, один из участков преподносит в дар турецкий султан. И на этих землях начинается строительство.
В четыре года (1860–1864) вырастает целый небольшой город, с Троицким собором в центре: двухэтажное здание Русской Духовной Миссии, одноэтажные женское Мариинское подворье и мужское Елисаветинское… Тут же рядом – здание Русского консульства, которое учреждено было в Иерусалиме в 1858 году, тут же – Русская больница… Теперь русские люди не ютятся в тесных и сырых греческих монастырях (совершенно, кстати, не рассчитанных на такой наплыв паломников), а размещаются в удобных, просторных помещениях.
И что получается? Чем больше паломников – тем активнее расширяется русское присутствие в Иерусалиме, а чем активнее оно расширяется – тем больше людей вовлекается в паломническое движение.
К началу XX века русских паломников в Иерусалиме было до 10 тысяч ежегодно, причем до 6000–6500 – единовременно на Пасху. И всем надо было обеспечить приют, питание, возможность участвовать в богослужении – а значит, все больше строить странноприимных домов, храмов, монастырей, расширять подворья…
Так, естественным путем, родилась Русская Палестина. И чем дальше, тем больше она становилась стабилизирующим фактором в политических отношениях.
– Понятно, что богатые и знатные подданные Российской империи имели все средства и возможности, чтобы отправиться в паломничество, а вот насколько это посильно было обычному человеку?
– Поначалу паломничество было, как я сказал, движением стихийным. Накопил крестьянин или ремесленник рублей сто-двести, добрался до Одессы – зачастую пешком откуда-нибудь из Сибири! – а там шел к градоначальнику, выправлял себе, как тогда выражались, «заграничный пачпорт», садился на пароход и плыл в Святую Землю. По «социальному составу» это были разные люди. Почти две трети от общего числа паломников составляли крестьяне, но были и дворяне, и купцы, и духовенство. Как правило, люди уже немолодые. И примерно на две трети – женщины. (Такое же соотношение количества мужчин и женщин сохраняется, кстати, и в структуре современного российского паломничества.)
Но действительно, не всякому было доступно такое путешествие – многие паломники копили на него всю жизнь. Поэтому им нужно было помогать, нужно было создать льготные условия.

Палестинское Общество

С этой целью и создается в 1882 году Императорское Православное Палестинское Общество. Это организация неправительственная, устроенная довольно демократически.
Общество ставит перед собой три задачи: во-первых – организация и обустройство русского паломничества, во-вторых – помощь православным в Святой Земле, в-третьих – научные, научно-издательские и просветительские задачи.
Что же делает Палестинское Общество для обустройства паломничества? В Иерусалиме оно берет на себя строительство дополнительных помещений – к примеру, знаменитое Сергиевское подворье, Александровское подворье возле Храма Гроба Господня, Николаевское и Вениаминовское подворья, создаются подворья в Назарете и в Хайфе. А в России Общество вступает в переговоры с железнодорожными ведомствами и добивается льготного тарифа для паломников. Проезд из любого центра Российской империи до Одессы облегчается в несколько раз. Точно так же Общество договаривается с пароходными компаниями. В результате, к примеру, из Москвы до Иерусалима и обратно можно было съездить за пятьдесят рублей. Вводятся так называемые «паломнические книжки». В Санкт-Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде или Таганроге можно было у местного представителя Палестинского Общества купить паломническую книжку, которая давала право льготного проезда туда и обратно.
Проживание на подворьях ИППО было крайне удешевленным. За обед, самовар, постель и кусок мыла паломник платил 13 копеек в день.
Разумеется, на самом деле, содержание паломников обходилось гораздо дороже. За каждого из них (а их было в год около 10 тыс. человек) Общество из своих средств доплачивало 12-15 рублей.
Но одним лишь бытовым обустройством дело не ограничивалось.
С самого начала своей деятельности Общество добивалось того, чтобы паломники не слонялись без дела по Иерусалиму, не ходили по злачным местам (которые там, увы, были и есть). По вечерам проводилась огромная, как мы теперь сказали бы, культурно-просветительская работа.
Постоянно читались лекции, причем с «волшебным фонарем», с демонстрацией «туманных картин», говоря современным языком, слайдов.
Представляете, какой эффект это оказывало на малограмотных или вообще неграмотных в массе своей сельских мужиков и баб? Тематикой этих лекций как раз и был рассказ о Святой Земле, о тех местах, которые паломники уже посетили или которые им предстояло посетить. Параллельно с этим читались лекции по истории Церкви, по истории русско-палестинских отношений.
Причем такие лекции читались не только в Иерусалиме – то же самое делалось и в России. В предреволюционные годы в 52 епархиях существовали епархиальные отделы Императорского Православного Палестинского Общества. Священники с туманными картинами, с волшебными фонарями, с пудами листовок и бесплатных брошюр ехали в «глубинку», в села, читали там лекции. Заметьте – эта религиозно-просветительская работа велась в условиях, когда со всех сторон наступали и атеистические идеи, и дух коммерции, и революционная пропаганда. По существу, это была самая настоящая миссионерская деятельность – не среди папуасов, а среди многомиллионной массы русского православного народа.
– Палестинское Общество занималось в Святой Земле просвещением только русских паломников или еще и местного населения?
– Прежде всего, местного населения! В Палестине ведь было немало арабов-христиан. Одним из главных направлений деятельности ИППО, а в плане внешней политики даже и важнейшим из всех, был в дореволюционный период многоаспектный комплекс мероприятий, покрывавшихся понятием «поддержка Православия в Святой Земле». В это понятие входили и прямая финансовая помощь Иерусалимским Патриархам, и строительство храмов в местах компактного проживания православных с последующим их обеспечением всем необходимым, и дипломатическая помощь Патриархии в противостоянии как турецким властям, так и инославному внедрению.
Но наиболее эффективной сферой вложения средств справедливо считалась учебно-просветительская работа среди арабского православного населения – практически единственный реальный инструмент конкуренции православной России на Востоке с католическими и протестантскими державами Запада.
А Иерусалимский Православный Патриархат этим совсем не занимался. Подавляющее большинство духовенства – и всю иерархию – составляли здесь греки, причем это духовенство было пришлым, в Иерусалиме ведь не было греческой колонии. Поэтому еще начиная с XVIII века, а особенно в XIX веке накопилось огромное взаимное неудовольствие греческой иерархии и арабской православной паствы. Ее, паству, не допускали к церковному управлению. Во времена, о которых мы говорим, не было ни одного араба-епископа, ни одного араба-архимандрита. Арабских священников можно было встретить только в беднейших сельских храмах.
Поэтому образованием арабов никто не занимался. Иерусалимской Патриархии это было неинтересно. Василий Николаевич Хитрово, инициатор создания Палестинского Общества и с 1889 года его секретарь, писал: «В 1880 году я проехал всю Палестину от севера до юга и не нашел ни одной греческой школы для местного арабского населения».
Такие школы и стало создавать Общество. В Иерусалимском Патриархате было создано 24 школы, в Антиохийском – 77. Местные преподавательские кадры готовили две учительских семинарии – мужская в Назарете, и женская в Бет-Джале.
Практически вся интеллигенция не только Палестины, но и Ливана, и Сирии прошла через школы Палестинского Общества. Будущая национальная интеллигенция, «национальные кадры»…
Этим и определялось отношение местного населения к русским. К примеру, в Назарете были католические школы для местных детей, были и протестантские. Но когда Общество создало там русские школы, то население валом повалило туда. Один католический патер пришел к начальнице русской школы и возмущался: «Что вы делаете? Вы же уводите у меня учеников!» На что начальница ответила: «Пока мы не открыли школу, дети ходили к вам, потому что больше им пойти было некуда. Почему же теперь я должна прогонять детей, которые хотят учиться именно в русской школе?»
Кстати сказать, русское паломничество было еще и экономически выгодно местному населению. Естественным образом возникла целая индустрия религиозных сувениров – перламутровые иконы, кресты из елеонских маслин, иконы на камнях из Иордана. Все это раскупали наши паломники. В. Н. Хитрово писал: «Пройдите от Яффы до Иерусалима и обратно – и вас не поймет по-русски только какой-нибудь пришлый издалека бедуин».

Под британским мандатом

– Но вот грянул 1917 год. Что случилось после этого с российской собственностью в Святой Земле?
– Начнем чуть пораньше, с 1914 года. Когда началась первая мировая война, Турция выступила на стороне Германии. Поэтому все служащие Палестинского Общества, все учителя русских школ были высланы из страны или интернированы в лагерях. Деятельность Общества прекратилась, связь России с Палестиной оборвалась. Когда в 1918 году, после завершения войны, русские люди вернулись в Иерусалим, оказалось, что подворья частично разграблены. В них были устроены турецкие казармы.
Согласно мандату Лиги наций власть над Палестиной получила Англия. Начинаются тридцать лет так называемого «британского мандата». Выгнав турок из русских зданий, британские войска сами их занимают – хотя формально все это происходило, как сейчас говорят, «в правовом поле». Британский мандат подразумевал, что все святые места находятся под опекой британского правительства и британской колониальной администрации. В том числе и русские религиозные объекты.
На практике это означало, что англичане платили арендную плату за используемую ими отнюдь не по назначению русскую недвижимость.
С 1918 по 1948 год эта плата была единственным источником поддержки сохранившейся в Иерусалиме Русской Духовной Миссии и русских монастырей. А русские женские монастыри – Горненский и Елеонский – продолжали действовать. Монахинь было много – несколько сотен. И такая вот «добровольно-принудительная» аренда русской недвижимости, с одной стороны, обеспечивала их существование (доходов от паломничества практически ведь не стало), а с другой – была явлением ненормальным, создавала опасный прецедент.
Англичане распоряжались как хозяева, не спрашивая мнения ни Палестинского Общества, ни церковных властей. Что-то использовалось под склады, что-то сдавалось внаем. В Сергиевском подворье стояла английская жандармерия, в Елизаветинском подворье был полицейский участок.
В здании Русской Духовной Миссии разместился Британский колониальный суд. Кстати, когда возникло государство Израиль, в этом же здании устроили Верховный суд Израиля, сейчас там находится Мировой суд города Иерусалима.

Нужен ли Москве Иерусалим?

– А советское правительство не пыталось претендовать на эту недвижимость?
– Разумеется, пыталось. В 1923 году Британскому Министерству иностранных дел была вручена знаменитая «нота Красина» о том, что Советский Союз требует вернуть всю свою зарубежную собственность, в том числе и в Палестине. Перечислялись все эти объекты. Англичане тянули, не отвечали ни «да», ни «нет». Мол, в принципе да, но есть же прямые собственники, надо решать в суде.
Уже под конец британского мандата, в апреле 1948 года, англичане издали указ, что вся эта собственность остается за Русской Православной Церковью Заграницей и за теми эмигрантами, которые создали «Палестинское Общество» в изгнании, считая себя правопреемниками дореволюционного ИППО. Но никакой силы этот указ уже не имел, потому что было провозглашено государство Израиль, а Израиль этот указ не признал. В 1948–1952 годах большая часть русской недвижимости была передана СССР. Меньшая часть, расположенная на территории, отошедшей после Арабо-Израильской войны 1948 года к Иордании и оккупированной Израилем после Шестидневной войны 1967 г., осталась в собственности Зарубежной Церкви.
Вообще история с собственностью – сложная, запутанная, об этом можно говорить очень много. Недвижимость, возвращенная Советскому Союзу, долгие годы практически никак не использовалась. Кончилось тем, что, когда в 1958 году в Иерусалим был назначен новый посол М. Ф. Бодров, он поинтересовался, а какова экономическая эффективность этих участков. Нулевая? И тогда он распорядился – цитирую дословно! – «продать все к чертовой матери!». Начался долгий и нудный период торговых переговоров. И Русскую Палестину продали – за 4,5 миллионов долларов. Эта предательская сделка была подписана 7 октября 1964 года – за неделю до падения Хрущева.
***
– Подводя итог нашему разговору, спрошу: что значит Святая Земля для современного русского Православия? Изменилось ли что-то за тысячу лет?
– Думаю, не изменилось. Святая Земля сейчас для нас значит то же самое, что значила и в XI веке, и в XVI, и в XIX. Это духовный центр мира. На современных географических картах, в отличие от средневековых, Иерусалим не изображается в центре «круга земного». Но в духовных координатах христианина средоточный пункт мировой истории по-прежнему там – у святынь Голгофы и Живоносного Гроба. Крупнейший еврейский философ XX века Мартин Бубер незадолго до своей смерти писал: «Будущее будет решаться не между Москвой и Вашингтоном, а между Москвой и Иерусалимом». Я уверен, что он имел в виду не политический аспект, не борьбу коммунизма с сионизмом, а духовный. Насколько Москва захочет, как прежде, самоотождествиться с Иерусалимом земным и небесным. Насколько она окажется верна своему евангельскому призванию.