Зачем в древности приносили детей в жертву
«Жертвоприношения детей-первенцев, а возможно, не только первенцев, были распространены среди до-пленного Израиля, и именно этот страшный обычай вызывал самое большое негодование пророков. Но самое страшное в этом обычае было то, что соблюдающие его искренне считали, что так заповедал Бог, и что это совершенно искреннее и нормальное благочестие». Ольга Шульчева-Джарман рассказывает о том, как в древние времена дети приносились в жертву.
Идол Молох. Художник Чарльз Фостер
Я непрестанно говорил вам, говорил с раннего утра, и вы не послушались Меня. Я посылал к вам всех рабов Моих, пророков, посылал с раннего утра, и говорил: обратитесь каждый от злого пути своего и исправьте поведение ваше, и не ходите во след иных богов, чтобы служить им; и будете жить на этой земле, которую Я дал вам и отцам вашим (Иер. 35:14, 15).
Так взывал от имени Бога Израилева пророк Иеремия, который во многом прообразовал грядущего Мессию, Иисуса Христа – и своей горькой судьбой, и словами о Новом Завете, который Бог заключит в будущем с народом, и удивительными словами обличения народа – ветхозаветной церкви – в том, что они неправильно понимают то, что требует от них Бог.
И когда ты будешь говорить им все эти слова, они тебя не послушают; и когда будешь звать их, они тебе не ответят. Тогда скажи им: вот народ, который не слушает гласа Господа Бога своего и не принимает наставления! Не стало у них истины, она отнята от уст их. Остриги волоса твои и брось, и подними плач на горах, ибо отверг Господь и оставил род, навлекший гнев Его. Ибо сыновья Иуды делают злое пред очами Моими, говорит Господь; поставили мерзости свои в доме, над которым наречено имя Мое, чтобы осквернить его; и устроили высоты Тофета в долине сыновей Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего Я не повелевал и что Мне на сердце не приходило.
За то вот, приходят дни, говорит Господь, когда не будут более называть место сие Тофетом и долиною сыновей Енномовых, но долиною убийства, и в Тофете будут хоронить по недостатку места. И будут трупы народа сего пищею птицам небесным и зверям земным, и некому будет отгонять их. И прекращу в городах Иудеи и на улицах Иерусалима голос торжества и голос веселия, голос жениха и голос невесты; потому что земля эта будет пустынею (Иер.7:24-34).
Да, жертвоприношения детей-первенцев, а возможно, не только первенцев, были распространены среди до-пленного Израиля, и именно этот страшный обычай вызывал самое большое негодование пророков.
Но самое страшное в этом обычае было то, что соблюдающие его искренне считали, что так заповедал Бог, и что это совершенно искреннее и нормальное благочестие.
Так же, как искренне считают люди, приносящие освящать яблоки на Преображение, куличи на Пасху и стоящие в очереди за Крещенской и Богоявленской водой два дня подряд, при этом успевающие еще и нырнуть в прорубь – это проявление истинной веры, без этого религия не настоящая!
Но как же милы и смешны и яблочки, и куличи, и даже прорубь по сравнению с долиной сыновей Енномовых, «Геенна огненная» со страшным Тофетом! Действительно, народная вера стала не такой жестокой, какой она была тысячелетия назад…
Та народная вера, с которой боролись пророки и которую не разделяли настоящие верующие, не преклоняющие колена перед Ваалом (3 Цар. 19:18), называется в науке «народный яхвизм» и заключается в том, что под именем ЯХВЕ, Бога, открывшегося Моисею в купине, Бога Авраамова, Бога, спасшего Израиль из Египта, народ поклонялся разным местным божествам ханаанской земли, искренне считая, что это и есть настоящая вера, и ничего ненормального тут нет. Эту веру разделяли и ближайшие родственники и соседи иудеев, хананеи, очень близкие к ним по языку и обычаям, и практически неотделимые от них, и жители Угарита, и финикийцы, жители Тира и Сидона, которые, будучи торговцами и мореходами, освоили побережье Северной Африки, острова Сицилию и Сардинию и побережье Пиренейского полуострова.
В «народном яхвизме» искренне считалось, что главное – это плодиться и размножаться, ну в конце же концов, это заповедь такая Божия еще из Эдема! И как тут поспоришь? И Бог дает плод чрева. Конечно же! И в жертву Ему надо этот плод принести. Тогда остальное потомство будет благословенно и множественно.
Освяти Мне каждого первенца, разверзающего всякие ложесна между сынами Израилевыми, от человека до скота, [потому что] Мои они (Исх. 13:2). И когда введет тебя Господь [Бог твой] в землю Ханаанскую, как Он клялся тебе и отцам твоим, и даст ее тебе, – отделяй Господу все [мужеского пола] разверзающее ложесна; и все первородное из скота, какой у тебя будет, мужеского пола, [посвящай] Господу, а всякого из ослов, разверзающего [утробу], заменяй агнцем; а если не заменишь, выкупи его; и каждого первенца человеческого из сынов твоих выкупа́й. (Исх. 13:11-13). Не медли приносить Мне начатки от гумна твоего и от точила твоего; отдавай Мне первенца из сынов твоих; то же делай с волом твоим и с овцою твоею. Семь дней пусть они будут при матери своей, а в восьмой день отдавай их Мне (Исх. 22:29-30).
В этом древнем и сложном отрывке «освяти» – означает «принеси в жертву» (так стоит в оригинале), и именно поэтому ребенка нужно выкупать и ни в коем случае не приносить в жертву, как было принято на земле Ханаана. Именно поэтому и установлено было обрезание в восьмой день, как замена кровавой жертвы (Быт. 17:10-14), без которой, как без древнего «отеческого» благочестия, не могли прожить большинство древних иудеев, даже такие благородные, как Иеффай.
Пророк Иеремия. Фреска
Но люди все равно не слушали священников и пророков, и крик Иеремии словно преисполнен отчаяния самого Бога, как перед новым потопом – но ведь Он поклялся не наводить потоп, а мерзостей на земле не меньше! Зачем вы убиваете детей своих в жертву Мне? Я не повелевал это и Мне это на сердце не приходило!
«Ну как же! – отвечали Иеремии и другим ревнителям благочестия блюстители «народного яхвизма». – Издавна такие у нас обычаи. Да и сам праотец Авраам принес жертву. Ну и что, что овном заменил – желание-то у него было не овна принести! Значит, угодны Богу такие жертвы, благословит он нас и умножит, как песок морской, будем плодиться и размножаться».
И тогда уже священник-пророк, Иезекииль поднимает голос и говорит о придуманных заповедях, которые неугодны Богу и не даны Им –
…ни постановлений Моих не исполняли и заповеди Мои отвергли, и нарушали субботы Мои, и глаза их обращались к идолам отцов их. И попустил им учреждения недобрые и постановления, от которых они не могли быть живы, и попустил им оскверниться жертвоприношениями их, когда они стали проводить через огонь всякий первый плод утробы, чтобы разорить их… вот чем еще хулили Меня отцы ваши, вероломно поступая против Меня… (Иез. 20:24-27)
В церковнославянском переводе ядро этого отрывка звучит гораздо резче и откровеннее:
И дах им заповеди Моя не добры, и оправдания Моя, в нихже не будут живи (Иез. 20:25).
«Да, если хотите, если желаете – продолжайте считать «проведение первенцев через огонь» Моей заповедью, – словно говорит ЯХВЕ в отчаянии. – Но знайте, люди – Я не такой, как вы. Если вы жестоковыйные и упрямые и не хотите признать свои ошибки, не хотите признать, что это вы не так услышали и поняли Меня – то Я властен взять вашу вину на Себя! Да, это Я дал вам плохую, недобрую заповедь, теперь Я же и отменяю ее! Слышите? Отменяю! Прекратите творить эти жестокости во Имя Мое!»
«Темный двойник» ветхозаветной церквиЗамечательный и глубокий церковный писатель Сергей Фудель много говорил о существовании в истории «темного двойника Церкви». Корни этого явления необъяснимы, как всякое зло, но, как можно видеть, они прослеживаются и в Ветхом Завете, времени, когда Бог пребывал посреди Своего народа, как нам порой кажется при чтении этих древних книг. Бог-то пребывал, а народ, ветхозаветная церковь, творила страшные дела.
Они забыли Бога, Спасителя своего, совершившего великое в Египте, дивное в земле Хамовой, страшное у Чермного моря… Они прилепились к Ваалфегору и ели жертвы бездушных…, смешались с язычниками и научились делам их; служили истуканам их… и приносили сыновей своих и дочерей своих в жертву бесам; проливали кровь невинную, кровь сыновей своих и дочерей своих, которых приносили в жертву идолам Ханаанским, – и осквернилась земля кровью (Пс. 105:21, 22, 28, 35-38).
И даже тогда, когда Вавилонский плен лишил иудеев и израильтян и родины и Храма, они, с полным желанием покаяться и принести Богу все самое дорогое, сочиняют трогательный и страшный псалом-молитву:
С чем предстать мне пред Господом, преклониться пред Богом небесным? Предстать ли пред Ним со всесожжениями, с тельцами однолетними? Но можно ли угодить Господу тысячами овнов или неисчетными потоками елея? Разве дам Ему первенца моего за преступление мое и плод чрева моего – за грех души моей? (Мих. 6:6-7)
Пророк Михей с печалью цитирует эту молитву своих соплеменников – они словно перебирают жертвенные дары и снова возвращаются к самой действенной жертве: первенца.
Но ведь за этот грех они и ушли в Плен!
И сказал мне Господь: сын человеческий! хочешь ли судить Оголу и Оголиву? выскажи им мерзости их; ибо они прелюбодействовали, и кровь на руках их, и с идолами своими прелюбодействовали, и сыновей своих, которых родили Мне, через огонь проводили в пищу им (Иез. 23:36-37).
И восклицает пророк Михей почти в отчаянии – как же можно бороться с этой неистребимой народной верой, народным яхвизмом?
О, человек! сказано тебе, что – добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим (Мих.6:8).
Надо сказать, что хананейский народ ожидал от царя, что в случае опасности он принесет в жертву своих первенцев. Так сделал царь Меса (Меша).
И увидел царь Моавитский, что битва одолевает его, и взял с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю Едомскому; но не могли. И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене… и они (израильтяне) отступили от него и возвратились в свою землю (4 Цар. 3:26-27).
Удивительно, но страшная жертва язычника не осуждается – словно нападавшие видят, что принесена самая мощная жертва, и что дальнейшая битва бесполезна.
Царь Манассия, пришедший на иудейский престол мальчиком (судьба сохранила его от того, чтобы стать жертвой как первенца царя) и правивший успешно 50 лет, заключивший выгодный вассальный договор с воинственной и опасной Ассирией, с самого начала своего правления решил, что религия – очень важна, и не надо никаких реформ. Народное, отеческое благочестие – вот что спасет страну. Манассия отменил религиозные реформы своего отца Езекии и фактически сделал «народный яхвизм» государственной религией, от которой не убереглось даже храмовое богослужение – он установил идола Астарты, супруги «бога» «народного яхвизма» в Храме!
Своих детей он тоже «провел через огонь» (4 Цар. 21:6, Иер. 32:35) – в плане исполнения религиозных ритуалов для благоденствия страны он не останавливался ни перед чем. Он считал, что это и есть правильная вера, и Бог ему помогает. И в самом деле – благоденствие полвека, покой и мир, торговля и процветание! Вот она, сила настоящей религии!
Изображение императора Константина Копронима на монете
…Спустя тысячелетия во время кризиса Византии отчаявшиеся люди прибегут к могиле Константина Копронима, яркого политика, победоносного воина и яростного иконоборца и будут кричать – «встань, спаси погибающую империю!» – память о нем жила больше полутора веков. Император-еретик был более успешен, чем православные императоры.
И благочестивый юный царь, внук нечестивого Манассии, прекрасный Иосия, вернувший страну к монотеизму и истинной вере в ЯХВЕ, Единого Бога, отменившего дикости «народного яхвизма», правил недолго и нелепо погиб…
«Глубоко практичные, отнюдь не поэтичные люди любили полагаться на страх и отвращение. Как всегда в таких случаях, им казалось, что темные силы свое дело сделают. Но в психологии пунических народов эта странная пессимистическая практичность разрослась до невероятных размеров. В Новом городе, который римляне звали Карфагеном, как и в древних городах финикийцев, божество, работавшее “без дураков”, называлось Молохом; по-видимому, оно не отличалось от божества, известного под именем Ваала.
Римляне сперва не знали, что с ним делать и как его называть; им пришлось обратиться к самым примитивным античным мифам, чтобы отыскать его слабое подобие – Сатурна, пожирающего детей. Но почитателей Молоха никак нельзя назвать примитивными. Они жили в развитом и зрелом обществе и не отказывали себе ни в роскоши, ни в изысканности. Вероятно, они были намного цивилизованней римлян. И Молох не был мифом; во всяком случае, он питался вполне реально. Эти цивилизованные люди задабривали темные силы, бросая сотни детей в пылающую печь. Чтобы это понять, попытайтесь себе представить, как манчестерские дельцы, при бакенбардах и цилиндрах, отправляются по воскресеньям полюбоваться поджариванием младенцев» (Г.К.Честертон, «Вечный Человек»).
Детские жертвы – обычаи и символы…О жертвах детей западных семитов у нас есть сведения, полученные с помощью археологии.
«Приношение господу Баал-Хаммону, обет, который Иднибал, сын Абдешмуна принес, жертва molk человека от плоти его, услышал господь глас его и благословил его» – так выглядит одна из многих сотен надписей, которые можно прочесть на финикийских посвятительных стелах. В основании стелы находится сосуд с останками сожженного младенца. Иногда двух – ребенка 2-3 лет и новорожденного. Иногда – останки ребенка и ягненка, или козленка, или птиц. И реже – только останки молодых животных – заместительная жертва за первенца.
Судя по этим надписям, набожные финикийцы просили о той или иной милости своего бога (например, Ваал-Хаммона) или богиню (Танит), обещая, в случае исполнения богом просимого, отдать ему плод чрева, который будет зачат и рожден. Так они и поступали – зачатый после исполнения просимого у богов ребенок становился валютой, которой с этими богами и расплачивались.
Вся беременность была подготовкой к жертве – надо было заказать стелу, выбить надпись, подготовить место для жертвоприношения и погребения… Целое событие для семьи! В нем участвовали взрослые, участвовали удачно выжившие дети… Но бывало, что «заказанный богом» ребенок рождался мертворожденным, а надо было приносить «кровь за кровь, плоть за плоть, душу за душу». В таком случае более старший ребенок заменял живую жертву, а мертворожденный тоже погребался вместе с братом или сестрой… Детей усыпляли или умерщвляли до сожжения – анализ их костей свидетельствует, что в огне жертва не шевелилась. Потом пепел и кости тщательно собирали в сосуд и хоронили под стелой с надписью.
Стелы, посвященные Танит и Ваал-Хаммону
До нас дошло изображение, имеющее отношение к ритуальному пиру, на котором боги сидят за столом и вкушают приносимых первенцев. Оно находится в Испании, в Pozo Moro, и относится примерно к 500 г. до н.э.
Другие символы, указывающие на жертвоприношение детей, также весьма специфичны: это полумесяц и диск (символы Танит и Ваала), сосуд, похожий на амфору или бутылку – но иногда можно различить голову, и тогда становится понятно, что это – спеленутый младенец, приготовленный для жертвоприношения. Есть еще изображения агнца.
Но самое яркое, пожалуй – это изображение правой руки, ладони, поднятой кверху и развернутой на зрителя. Всегда эта ладонь – правая. Таких изображений много на стелах, но встречаются они и в Ханаане.
Изображение в Pozo Moro
Среди египетских изображений сохранилось одно, которое считают жертвоприношением в осажденном палестинском городе Ашкелоне, оно относится к войнам Мернептаха или Рамсеса II. Народ поднимает руки к небу, а на стене бородатый человек кадит божеству, держа курильницу в левой руке, а правую поднимает в характерном жесте, уже знакомом нам: ладонью вперед. Рядом другой мужчина держит безжизненно свисающие тельца двух детей. Царь Меша, несомненно, был не первым в своей традиции защищать благополучие страны детскими жертвами.
Есть изображение, где жрец-мужчина левой рукой несет младенца, а правую поднимает в этом характерном жесте.
В текстах Угарита описывается жертва мальчика, вероятно, царского наследника, называемого «Отрасль», обреченного на жертву богам «элохим» и «шаддаим». «Шаддаим», очевидно, это подземные боги, жертва им обеспечивала благое посмертие отцу и всей семье жертвенного ребенка. Он назывался «женихом», который должен возлечь на вечное каменное ложе. Интересно, что есть перекличка в семитских корнях, обозначающих «жениха» и «обрезание». Обрезание заменяло кровавую жертву ребенка у до-пленных иудеев, в отличие от их близких по языку и культуре родственников, других западных семитов.
Этот финикийский и западносемитский обычай держался долго и был известен и в первые века нашей эры. Так, Евсевий Памфил в своей книге «Евангельское приготовление» рассказывает, опираясь на слова финикийского жреца, что у финикийцев есть легенда о Кроносе, которого они зовут Эл, и который был земным царем, принесшим во время осады своего единородного сына, Иедуда, в жертву.
Такие обычаи шокировали не только римлян – они шокировали и египтян, которые не приносили человеческих жертв, и восточных семитов, жителей Месопотамии, для которых человеческие жертвоприношения были чем-то древним и из ряда вон выходящим, а уж детских жертвоприношений они не совершали (хотя могли выбросить нежеланного ребенка на произвол судьбы или убить уродливого ребенка, утопив его в Евфрате после ритуала, чтобы снять с себя проклятие, которое такой ребенок за грехи их принес, а потом принести очистительную жертву за грех).
Огненная жертва первенцев, которая должна была или принести процветание и многоплодие, или соединить мир живых с миром мертвых, или избавить от военной опасности, была чужда народам, среди которых оказался пленный Израиль…
Воскресение Христово. Фреска
Но земля, которая приняла «кровь неповинную», пролитую ревнителями народной религии, была осквернена. И это осквернение даже после возвращения из Плена не мог снять ни один ритуал, ни одно жертвоприношение – их просто не существовало для такого случая. Великий грех было невозможно искупить… Детей, отданных в жертву якобы Богу по страшной ошибке, не вернуть к жизни.
Только Сын Единородный, Первенец, Возлюбленный Сын Отчий принес Свою великую Жертву за всех.
Понеже ада связал еси Безсмертне, и смерть умертвил еси, и мир воскресил еси, с ваиами младенцы восхваляху Тя Христе, яко победителя, зовуще Ти днесь: осанна Сыну Давидову. Не ктому бо, рече, заклани будут младенцы, за Младенца Мариина: но за вся младенцы и старцы, Един распинаешися. Не ктому на нас вместится меч: Твоя бо ребра прободутся копием. Темже радующеся глаголем: благословен грядый Адама воззвати (Служба Входа Господня в Иерусалим, икос, гл. 6).
И не в огне жертвенника, пожирающего мертвые тела детей, но в живоносном огне Воскресения воссиял Он, Воскресший, Первенец из мертвых, Сын Давидов, Сын Божий, Сын Мариин.
Взирают молча вол и конь –
Так было испокон.
Как поядающий огонь,
Так Бог Его силен.
Уснет на жертвеннике Он,
Из первенцев людских,
Плодов десятков тысяч лон,
Глубин и вод морских.
Как страшно в руки Бога впасть,
Огонь – лице Его.
Держава, слава, сила, власть –
К престолу Одного.
В последнем, осиянном дне
Шагнет – к Тебе, с Тобой –
Он из могилы, весь – в огне,
Убитый и Живой.
Идол Молох. Художник Чарльз Фостер
Я непрестанно говорил вам, говорил с раннего утра, и вы не послушались Меня. Я посылал к вам всех рабов Моих, пророков, посылал с раннего утра, и говорил: обратитесь каждый от злого пути своего и исправьте поведение ваше, и не ходите во след иных богов, чтобы служить им; и будете жить на этой земле, которую Я дал вам и отцам вашим (Иер. 35:14, 15).
Так взывал от имени Бога Израилева пророк Иеремия, который во многом прообразовал грядущего Мессию, Иисуса Христа – и своей горькой судьбой, и словами о Новом Завете, который Бог заключит в будущем с народом, и удивительными словами обличения народа – ветхозаветной церкви – в том, что они неправильно понимают то, что требует от них Бог.
Жертвоприношение первенцев как часть «народной веры»
Служение иным богам – в чем оно заключалось? И точно ли Древний Израиль считал, что служит иным богам, а не YHWH (ЯХВЕ), Богу Истинному, Который открылся Моисею? Не считали ли тогда религиозные и набожные люди, что их религиозные и древние обычаи – как раз то, без чего нельзя служить Богу, и что Иеремия – как раз сам и есть развращающий народ богохульник, обличающий благочестивые обычаи и пророчествующий о плене и изгнании и осквернении Храма, и за это смеялись над ним, мучили его и обрекли на голодную смерть в нечистотах, от которой он был спасен милостью человеческой и Божией?И когда ты будешь говорить им все эти слова, они тебя не послушают; и когда будешь звать их, они тебе не ответят. Тогда скажи им: вот народ, который не слушает гласа Господа Бога своего и не принимает наставления! Не стало у них истины, она отнята от уст их. Остриги волоса твои и брось, и подними плач на горах, ибо отверг Господь и оставил род, навлекший гнев Его. Ибо сыновья Иуды делают злое пред очами Моими, говорит Господь; поставили мерзости свои в доме, над которым наречено имя Мое, чтобы осквернить его; и устроили высоты Тофета в долине сыновей Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего Я не повелевал и что Мне на сердце не приходило.
За то вот, приходят дни, говорит Господь, когда не будут более называть место сие Тофетом и долиною сыновей Енномовых, но долиною убийства, и в Тофете будут хоронить по недостатку места. И будут трупы народа сего пищею птицам небесным и зверям земным, и некому будет отгонять их. И прекращу в городах Иудеи и на улицах Иерусалима голос торжества и голос веселия, голос жениха и голос невесты; потому что земля эта будет пустынею (Иер.7:24-34).
Да, жертвоприношения детей-первенцев, а возможно, не только первенцев, были распространены среди до-пленного Израиля, и именно этот страшный обычай вызывал самое большое негодование пророков.
Но самое страшное в этом обычае было то, что соблюдающие его искренне считали, что так заповедал Бог, и что это совершенно искреннее и нормальное благочестие.
Так же, как искренне считают люди, приносящие освящать яблоки на Преображение, куличи на Пасху и стоящие в очереди за Крещенской и Богоявленской водой два дня подряд, при этом успевающие еще и нырнуть в прорубь – это проявление истинной веры, без этого религия не настоящая!
Но как же милы и смешны и яблочки, и куличи, и даже прорубь по сравнению с долиной сыновей Енномовых, «Геенна огненная» со страшным Тофетом! Действительно, народная вера стала не такой жестокой, какой она была тысячелетия назад…
Та народная вера, с которой боролись пророки и которую не разделяли настоящие верующие, не преклоняющие колена перед Ваалом (3 Цар. 19:18), называется в науке «народный яхвизм» и заключается в том, что под именем ЯХВЕ, Бога, открывшегося Моисею в купине, Бога Авраамова, Бога, спасшего Израиль из Египта, народ поклонялся разным местным божествам ханаанской земли, искренне считая, что это и есть настоящая вера, и ничего ненормального тут нет. Эту веру разделяли и ближайшие родственники и соседи иудеев, хананеи, очень близкие к ним по языку и обычаям, и практически неотделимые от них, и жители Угарита, и финикийцы, жители Тира и Сидона, которые, будучи торговцами и мореходами, освоили побережье Северной Африки, острова Сицилию и Сардинию и побережье Пиренейского полуострова.
В «народном яхвизме» искренне считалось, что главное – это плодиться и размножаться, ну в конце же концов, это заповедь такая Божия еще из Эдема! И как тут поспоришь? И Бог дает плод чрева. Конечно же! И в жертву Ему надо этот плод принести. Тогда остальное потомство будет благословенно и множественно.
Голос закона и заместительная жертва
С этой народной верой было так трудно бороться, что древние законодатели, наследники Моисея, пошли другим путем: привыкших приносить в жертву первенцев они отучали от этого дикого, страшного и мерзкого в очах Божиих обычая, не запрещая приносить жертвы вовсе (это не могло быть понято – как это: запретить жертву?), а настаивая на заместительных жертвах как на заповеди и установлении Бога.Освяти Мне каждого первенца, разверзающего всякие ложесна между сынами Израилевыми, от человека до скота, [потому что] Мои они (Исх. 13:2). И когда введет тебя Господь [Бог твой] в землю Ханаанскую, как Он клялся тебе и отцам твоим, и даст ее тебе, – отделяй Господу все [мужеского пола] разверзающее ложесна; и все первородное из скота, какой у тебя будет, мужеского пола, [посвящай] Господу, а всякого из ослов, разверзающего [утробу], заменяй агнцем; а если не заменишь, выкупи его; и каждого первенца человеческого из сынов твоих выкупа́й. (Исх. 13:11-13). Не медли приносить Мне начатки от гумна твоего и от точила твоего; отдавай Мне первенца из сынов твоих; то же делай с волом твоим и с овцою твоею. Семь дней пусть они будут при матери своей, а в восьмой день отдавай их Мне (Исх. 22:29-30).
В этом древнем и сложном отрывке «освяти» – означает «принеси в жертву» (так стоит в оригинале), и именно поэтому ребенка нужно выкупать и ни в коем случае не приносить в жертву, как было принято на земле Ханаана. Именно поэтому и установлено было обрезание в восьмой день, как замена кровавой жертвы (Быт. 17:10-14), без которой, как без древнего «отеческого» благочестия, не могли прожить большинство древних иудеев, даже такие благородные, как Иеффай.
Пророк Иеремия. Фреска
Но люди все равно не слушали священников и пророков, и крик Иеремии словно преисполнен отчаяния самого Бога, как перед новым потопом – но ведь Он поклялся не наводить потоп, а мерзостей на земле не меньше! Зачем вы убиваете детей своих в жертву Мне? Я не повелевал это и Мне это на сердце не приходило!
«Ну как же! – отвечали Иеремии и другим ревнителям благочестия блюстители «народного яхвизма». – Издавна такие у нас обычаи. Да и сам праотец Авраам принес жертву. Ну и что, что овном заменил – желание-то у него было не овна принести! Значит, угодны Богу такие жертвы, благословит он нас и умножит, как песок морской, будем плодиться и размножаться».
И тогда уже священник-пророк, Иезекииль поднимает голос и говорит о придуманных заповедях, которые неугодны Богу и не даны Им –
…ни постановлений Моих не исполняли и заповеди Мои отвергли, и нарушали субботы Мои, и глаза их обращались к идолам отцов их. И попустил им учреждения недобрые и постановления, от которых они не могли быть живы, и попустил им оскверниться жертвоприношениями их, когда они стали проводить через огонь всякий первый плод утробы, чтобы разорить их… вот чем еще хулили Меня отцы ваши, вероломно поступая против Меня… (Иез. 20:24-27)
В церковнославянском переводе ядро этого отрывка звучит гораздо резче и откровеннее:
И дах им заповеди Моя не добры, и оправдания Моя, в нихже не будут живи (Иез. 20:25).
«Да, если хотите, если желаете – продолжайте считать «проведение первенцев через огонь» Моей заповедью, – словно говорит ЯХВЕ в отчаянии. – Но знайте, люди – Я не такой, как вы. Если вы жестоковыйные и упрямые и не хотите признать свои ошибки, не хотите признать, что это вы не так услышали и поняли Меня – то Я властен взять вашу вину на Себя! Да, это Я дал вам плохую, недобрую заповедь, теперь Я же и отменяю ее! Слышите? Отменяю! Прекратите творить эти жестокости во Имя Мое!»
«Темный двойник» ветхозаветной церквиЗамечательный и глубокий церковный писатель Сергей Фудель много говорил о существовании в истории «темного двойника Церкви». Корни этого явления необъяснимы, как всякое зло, но, как можно видеть, они прослеживаются и в Ветхом Завете, времени, когда Бог пребывал посреди Своего народа, как нам порой кажется при чтении этих древних книг. Бог-то пребывал, а народ, ветхозаветная церковь, творила страшные дела.
Они забыли Бога, Спасителя своего, совершившего великое в Египте, дивное в земле Хамовой, страшное у Чермного моря… Они прилепились к Ваалфегору и ели жертвы бездушных…, смешались с язычниками и научились делам их; служили истуканам их… и приносили сыновей своих и дочерей своих в жертву бесам; проливали кровь невинную, кровь сыновей своих и дочерей своих, которых приносили в жертву идолам Ханаанским, – и осквернилась земля кровью (Пс. 105:21, 22, 28, 35-38).
И даже тогда, когда Вавилонский плен лишил иудеев и израильтян и родины и Храма, они, с полным желанием покаяться и принести Богу все самое дорогое, сочиняют трогательный и страшный псалом-молитву:
С чем предстать мне пред Господом, преклониться пред Богом небесным? Предстать ли пред Ним со всесожжениями, с тельцами однолетними? Но можно ли угодить Господу тысячами овнов или неисчетными потоками елея? Разве дам Ему первенца моего за преступление мое и плод чрева моего – за грех души моей? (Мих. 6:6-7)
Пророк Михей с печалью цитирует эту молитву своих соплеменников – они словно перебирают жертвенные дары и снова возвращаются к самой действенной жертве: первенца.
Но ведь за этот грех они и ушли в Плен!
И сказал мне Господь: сын человеческий! хочешь ли судить Оголу и Оголиву? выскажи им мерзости их; ибо они прелюбодействовали, и кровь на руках их, и с идолами своими прелюбодействовали, и сыновей своих, которых родили Мне, через огонь проводили в пищу им (Иез. 23:36-37).
И восклицает пророк Михей почти в отчаянии – как же можно бороться с этой неистребимой народной верой, народным яхвизмом?
О, человек! сказано тебе, что – добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим (Мих.6:8).
Надо сказать, что хананейский народ ожидал от царя, что в случае опасности он принесет в жертву своих первенцев. Так сделал царь Меса (Меша).
И увидел царь Моавитский, что битва одолевает его, и взял с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю Едомскому; но не могли. И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене… и они (израильтяне) отступили от него и возвратились в свою землю (4 Цар. 3:26-27).
Удивительно, но страшная жертва язычника не осуждается – словно нападавшие видят, что принесена самая мощная жертва, и что дальнейшая битва бесполезна.
Царь Манассия, пришедший на иудейский престол мальчиком (судьба сохранила его от того, чтобы стать жертвой как первенца царя) и правивший успешно 50 лет, заключивший выгодный вассальный договор с воинственной и опасной Ассирией, с самого начала своего правления решил, что религия – очень важна, и не надо никаких реформ. Народное, отеческое благочестие – вот что спасет страну. Манассия отменил религиозные реформы своего отца Езекии и фактически сделал «народный яхвизм» государственной религией, от которой не убереглось даже храмовое богослужение – он установил идола Астарты, супруги «бога» «народного яхвизма» в Храме!
Своих детей он тоже «провел через огонь» (4 Цар. 21:6, Иер. 32:35) – в плане исполнения религиозных ритуалов для благоденствия страны он не останавливался ни перед чем. Он считал, что это и есть правильная вера, и Бог ему помогает. И в самом деле – благоденствие полвека, покой и мир, торговля и процветание! Вот она, сила настоящей религии!
Изображение императора Константина Копронима на монете
…Спустя тысячелетия во время кризиса Византии отчаявшиеся люди прибегут к могиле Константина Копронима, яркого политика, победоносного воина и яростного иконоборца и будут кричать – «встань, спаси погибающую империю!» – память о нем жила больше полутора веков. Император-еретик был более успешен, чем православные императоры.
И благочестивый юный царь, внук нечестивого Манассии, прекрасный Иосия, вернувший страну к монотеизму и истинной вере в ЯХВЕ, Единого Бога, отменившего дикости «народного яхвизма», правил недолго и нелепо погиб…
«Глубоко практичные, отнюдь не поэтичные люди любили полагаться на страх и отвращение. Как всегда в таких случаях, им казалось, что темные силы свое дело сделают. Но в психологии пунических народов эта странная пессимистическая практичность разрослась до невероятных размеров. В Новом городе, который римляне звали Карфагеном, как и в древних городах финикийцев, божество, работавшее “без дураков”, называлось Молохом; по-видимому, оно не отличалось от божества, известного под именем Ваала.
Римляне сперва не знали, что с ним делать и как его называть; им пришлось обратиться к самым примитивным античным мифам, чтобы отыскать его слабое подобие – Сатурна, пожирающего детей. Но почитателей Молоха никак нельзя назвать примитивными. Они жили в развитом и зрелом обществе и не отказывали себе ни в роскоши, ни в изысканности. Вероятно, они были намного цивилизованней римлян. И Молох не был мифом; во всяком случае, он питался вполне реально. Эти цивилизованные люди задабривали темные силы, бросая сотни детей в пылающую печь. Чтобы это понять, попытайтесь себе представить, как манчестерские дельцы, при бакенбардах и цилиндрах, отправляются по воскресеньям полюбоваться поджариванием младенцев» (Г.К.Честертон, «Вечный Человек»).
Детские жертвы – обычаи и символы…О жертвах детей западных семитов у нас есть сведения, полученные с помощью археологии.
«Приношение господу Баал-Хаммону, обет, который Иднибал, сын Абдешмуна принес, жертва molk человека от плоти его, услышал господь глас его и благословил его» – так выглядит одна из многих сотен надписей, которые можно прочесть на финикийских посвятительных стелах. В основании стелы находится сосуд с останками сожженного младенца. Иногда двух – ребенка 2-3 лет и новорожденного. Иногда – останки ребенка и ягненка, или козленка, или птиц. И реже – только останки молодых животных – заместительная жертва за первенца.
Судя по этим надписям, набожные финикийцы просили о той или иной милости своего бога (например, Ваал-Хаммона) или богиню (Танит), обещая, в случае исполнения богом просимого, отдать ему плод чрева, который будет зачат и рожден. Так они и поступали – зачатый после исполнения просимого у богов ребенок становился валютой, которой с этими богами и расплачивались.
Вся беременность была подготовкой к жертве – надо было заказать стелу, выбить надпись, подготовить место для жертвоприношения и погребения… Целое событие для семьи! В нем участвовали взрослые, участвовали удачно выжившие дети… Но бывало, что «заказанный богом» ребенок рождался мертворожденным, а надо было приносить «кровь за кровь, плоть за плоть, душу за душу». В таком случае более старший ребенок заменял живую жертву, а мертворожденный тоже погребался вместе с братом или сестрой… Детей усыпляли или умерщвляли до сожжения – анализ их костей свидетельствует, что в огне жертва не шевелилась. Потом пепел и кости тщательно собирали в сосуд и хоронили под стелой с надписью.
Стелы, посвященные Танит и Ваал-Хаммону
До нас дошло изображение, имеющее отношение к ритуальному пиру, на котором боги сидят за столом и вкушают приносимых первенцев. Оно находится в Испании, в Pozo Moro, и относится примерно к 500 г. до н.э.
Другие символы, указывающие на жертвоприношение детей, также весьма специфичны: это полумесяц и диск (символы Танит и Ваала), сосуд, похожий на амфору или бутылку – но иногда можно различить голову, и тогда становится понятно, что это – спеленутый младенец, приготовленный для жертвоприношения. Есть еще изображения агнца.
Но самое яркое, пожалуй – это изображение правой руки, ладони, поднятой кверху и развернутой на зрителя. Всегда эта ладонь – правая. Таких изображений много на стелах, но встречаются они и в Ханаане.
Изображение в Pozo Moro
Среди египетских изображений сохранилось одно, которое считают жертвоприношением в осажденном палестинском городе Ашкелоне, оно относится к войнам Мернептаха или Рамсеса II. Народ поднимает руки к небу, а на стене бородатый человек кадит божеству, держа курильницу в левой руке, а правую поднимает в характерном жесте, уже знакомом нам: ладонью вперед. Рядом другой мужчина держит безжизненно свисающие тельца двух детей. Царь Меша, несомненно, был не первым в своей традиции защищать благополучие страны детскими жертвами.
Есть изображение, где жрец-мужчина левой рукой несет младенца, а правую поднимает в этом характерном жесте.
В текстах Угарита описывается жертва мальчика, вероятно, царского наследника, называемого «Отрасль», обреченного на жертву богам «элохим» и «шаддаим». «Шаддаим», очевидно, это подземные боги, жертва им обеспечивала благое посмертие отцу и всей семье жертвенного ребенка. Он назывался «женихом», который должен возлечь на вечное каменное ложе. Интересно, что есть перекличка в семитских корнях, обозначающих «жениха» и «обрезание». Обрезание заменяло кровавую жертву ребенка у до-пленных иудеев, в отличие от их близких по языку и культуре родственников, других западных семитов.
Этот финикийский и западносемитский обычай держался долго и был известен и в первые века нашей эры. Так, Евсевий Памфил в своей книге «Евангельское приготовление» рассказывает, опираясь на слова финикийского жреца, что у финикийцев есть легенда о Кроносе, которого они зовут Эл, и который был земным царем, принесшим во время осады своего единородного сына, Иедуда, в жертву.
Такие обычаи шокировали не только римлян – они шокировали и египтян, которые не приносили человеческих жертв, и восточных семитов, жителей Месопотамии, для которых человеческие жертвоприношения были чем-то древним и из ряда вон выходящим, а уж детских жертвоприношений они не совершали (хотя могли выбросить нежеланного ребенка на произвол судьбы или убить уродливого ребенка, утопив его в Евфрате после ритуала, чтобы снять с себя проклятие, которое такой ребенок за грехи их принес, а потом принести очистительную жертву за грех).
Огненная жертва первенцев, которая должна была или принести процветание и многоплодие, или соединить мир живых с миром мертвых, или избавить от военной опасности, была чужда народам, среди которых оказался пленный Израиль…
Покаяние, сохранившее народ
И проповедь священников и учителей о покаянии, о том, что надо возвратиться к Богу Истинному, а не к «отеческому преданию», «народному яхвизму», вызвала не только полное покаяние иудеев, но и такую нежную заботу о новорожденных детях, что греки удивлялись ей. Только два народа не выбрасывали детей на произвол судьбы – древние египтяне и древние иудеи. Для семитов – жителей Месопотамии выбрасывание детей было нормально и естественно (каких-то детей, конечно, усыновляли, но многие погибали). Это покаяние сохранило Израиль как народ.Воскресение Христово. Фреска
Но земля, которая приняла «кровь неповинную», пролитую ревнителями народной религии, была осквернена. И это осквернение даже после возвращения из Плена не мог снять ни один ритуал, ни одно жертвоприношение – их просто не существовало для такого случая. Великий грех было невозможно искупить… Детей, отданных в жертву якобы Богу по страшной ошибке, не вернуть к жизни.
Только Сын Единородный, Первенец, Возлюбленный Сын Отчий принес Свою великую Жертву за всех.
Понеже ада связал еси Безсмертне, и смерть умертвил еси, и мир воскресил еси, с ваиами младенцы восхваляху Тя Христе, яко победителя, зовуще Ти днесь: осанна Сыну Давидову. Не ктому бо, рече, заклани будут младенцы, за Младенца Мариина: но за вся младенцы и старцы, Един распинаешися. Не ктому на нас вместится меч: Твоя бо ребра прободутся копием. Темже радующеся глаголем: благословен грядый Адама воззвати (Служба Входа Господня в Иерусалим, икос, гл. 6).
И не в огне жертвенника, пожирающего мертвые тела детей, но в живоносном огне Воскресения воссиял Он, Воскресший, Первенец из мертвых, Сын Давидов, Сын Божий, Сын Мариин.
Взирают молча вол и конь –
Так было испокон.
Как поядающий огонь,
Так Бог Его силен.
Уснет на жертвеннике Он,
Из первенцев людских,
Плодов десятков тысяч лон,
Глубин и вод морских.
Как страшно в руки Бога впасть,
Огонь – лице Его.
Держава, слава, сила, власть –
К престолу Одного.
В последнем, осиянном дне
Шагнет – к Тебе, с Тобой –
Он из могилы, весь – в огне,
Убитый и Живой.
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
0
… о жертвоприношениях евреями детей гоев и при нас слух идёт. помню даже в советское время на еврейскую пасху старики пугали нас этим.
- ↓
