Почему до сих пор не придумали лекарство от смерти?

Мы знаем, что нам всем надлежит умереть; большинству из нас доводилось хоронить близких или хороших знакомых. Мы оказывались перед лицом этой горькой загадки — вот человек жил, разговаривал, думал, мечтал, и вот — в гробу лежит его холодное тело, которое мы предаём земле. И каждый из нас знает, что наступит момент, когда уже его тело, безответное и недвижимое, будет положено в гроб, чтобы быть навеки сокрытым в земле. Навеки ли?

Это вопрос, который всегда мучил людей — уже древнейший из памятников мировой литературы, шумерский эпосе «Песнь о Гильгамеше» посвящён теме поисков бессмертия. После трагической гибели своего друга, Энкиду, Гильгамеш с ужасом осознает свою смертность. Он отправляется на поиски бессмертия, и находит Утнапиштима — вавилонского Ноя, который спасся во время древнего потопа. Утнапиштим и его жена наделены бессмертием — но они не могут его ни с кем разделить. Однако он указывает Гильгамешу на другой путь добраться до вечной жизни — для этого нужно достать особое растение со дна моря. Гильгамешу это удаётся — но пока он отдыхает, растение похищает и съедает змея. Человеческий поиск бессмертия оканчивается трагическим провалом.
Время от времени в сети появляются статьи об учёных, которые надеются найти лекарство от смерти — они пытаются понять, как работает механизм старения и как его остановить. Но чем дальше, тем менее реалистичным выглядит этот проект. Смерть — неотъемлемая часть биологической жизни, какой мы её знаем.
Мироощущение неверующего человека, вынужденного задуматься о своей смертности — я умру, уйду, перестану существовать, а этот мир останется, он продолжит своё круговращение так, как если бы меня в нем никогда и не было. Солнце будет восходить и заходить, времена года сменять друг друга, люди — заниматься своими делами, но меня уже не будет. Как поётся в песне:
Не для меня цветут сады,
В долине роща расцветает,
Там соловей весну встречает,
Он будет петь не для меня.
Как говорит Омар Хайам,
Не станет нас. А миру-хоть бы что!
Исчезнет след. А миру хоть бы что!
Нас не было, а он сиял и будет!
Исчезнем мы… А миру-хоть бы что!
Он, впрочем, предлагает не скорбеть о неизбежном:
Плачь — не плачь, а придется и нам умереть.
Небольшое несчастье — однажды истлеть.
Горстка грязи и крови… Считай, что на свете
Нас и не было вовсе. О чем сожалеть?
Но стоические увещевания — мол, тут уж ничего не поделаешь — мало помогают от того внутреннего отвращения, тоски и протеста, которые вызывает в нас смерть. Это не просто животный ужас зверя в капкане; это неприятие того, что все кончится ничем, что мы обнулимся, вернёмся в ничто, как если бы нас никогда не было. Бессмысленность и несправедливость смерти вызывает негодование.
Праведники и злодеи, палачи и жертвы, одинаково обратятся в пустоту; буддистский монах XII века Юкинага в «Повести о доме Тайра» пишет
Сколько могучих владык,
беспощадных, не ведавших страха,
Ныне ушло без следа —
горстка ветром влекомого праха!
Мы, возможно, подумаем, что беспощадным владыкам, по словам того же Юкинаги, «закосневшим во зле и гордыне», туда и дорога, но в тот же прах обратились и добрые и смиренные люди, которые не увидели утешения — как и злодеи не увидели кары.
И вот наша вера — это восстание против смерти, и восстание победоносное. Мы верим в то, что наша жизнь имеет глубокий и таинственный смысл, что Бог во Христе победил смерть, что мёртвые воскреснут и явятся на суд, что окончательной реальностью является жизнь и правда, а не смерть и бессмыслица.
Бог во Христе спасает мир — и спасает каждого, кто доверится Ему — и впереди у нас блаженная вечность, нечто, гораздо более прекрасное, чем мы можем помыслить.
Евангелие побуждает нас увидеть совершенно другую реальность — не мир остаётся, а мы перестаём существовать, а, напротив, это мир сей прейдёт, мы — вечны. Государства и страны, эпохи и культуры пройдут и будут заметены песками истории — а мы будем живы. Галактики погаснут — а мы пребудем вечно. Слава могущественных государей обратится в ничто — а слава святых Божиих будет сиять во веки.
Когда мы молитвенно поминаем святых ушедших эпох, мы знаем, что мир, к которому они жили, исчез — Восточная Римская Империя была одним из самых долговечных государственных образований в истории, но и она исчезла. А святые люди, которые в ней жили, живы и сейчас в доме Отца, и сегодня Церковь обращается к ним с прошением «молите Бога о нас». Не только какие-то конкретные державы или культуры, но весь мир, в котором мы живём, придёт к завершению. Его история закончится. Но те, кто пребудут во Христе, будут жить во веки.
Область богословия, которая рассматривает последнюю участь человека и мироздания, называется «эсхатологией», от греческого слова «эсхатон», «конечный, последний», и в следующих колонках мы поговорим именно о ней — что будет с миром и с нами, и что мы можем узнать об этом из слова Божия.